Моя свекровь и другие животные. Карина Демина

пять – это уже срок.

      Юбилей.

      – Образование?

      – Высшее.

      Вообще-то я медик.

      Как бабка… то есть я хотела бы стать, как она, но не сложилось. И не потому, что медицина – это для меня слишком сложно, нет, мне даже нравилось, однако вот… она мной гордилась.

      И в пример ставила.

      И разочаровалась бы, узнай, что вожделенный диплом меня не порадовал, что не пошла я ни в педиатрию, как того хотела, ни в хирургию, на что бабка втайне надеялась. Да, доучилась последний год, но скорее по привычке заканчивать начатое, а потом…

      Потом – суп с котом.

      Неважно. Вряд ли им тут есть дело до моих глубоких моральных травм.

      И вообще до травм.

      На этой мысли я замерла.

      Ну конечно! А еще врач… несостоявшийся, но все-таки врач! Свет в конце тоннеля, инопланетяне… невеста… бред это, и высочайшего качества! Почему? А потому, что именно это объяснение и является простейшим.

      Нечего сущности плодить.

      Что вероятней? Что меня и вправду похитили инопланетяне, озаботившись устройством непростой моей личной жизни? Или что я, никогда толком не умевшая на каблуках ходить, поскользнулась и шибанулась головой о тот же унитаз? Или об умывальник?

      Отсюда и потолок последним видением.

      А все остальное рождено моим травмированным мозгом. На самом же деле я тихонько лежу себе в муниципальной больничке, обвешанная датчиками, с катетером в руке и другим – в мочевом пузыре. Улыбаюсь. И жду приговора.

      Стало жаль себя: приговорят ведь.

      Это не американское кино, где коматозника двадцать лет будут откачивать, а он очнется на последних минутах, чтобы с ходу обнять повзрослевшего сына… и сыновей-то у меня нет.

      Как и дочерей.

      Котом и тем обзавести не удосужилась.

      – Живые родственники по крови?

      – Мама, папа, бабушка и семеро детей, – бодро отрапортовала я. В конце концов, мои галлюцинации обязаны мне верить. Но менталист покачал головой и вытянул тонкий полупрозрачный палец, возвестив:

      – Неправда сие есть.

      Ага…

      Неправда. Нет, про отца не знаю, может, и жив где-то. А вот маменька преставилась, когда мне было семнадцать. Я ее не то чтобы плохо помню, просто в моей жизни она появлялась редко, как правило, в перерывах между поисками личного счастья. В последние годы, когда счастье было найдено, отловлено и закольцовано, мы даже не созванивались. Бабки же в позапрошлом году не стало, а в прошлом и Калерия, верная ее подруга и соратница – иногда мне мерещилось нечто большее в их отношениях, – ушла.

      – Вы должны говорить правду, и только правду, – сурово произнес Ицхари.

      – Кому должна?

      Пожалуй, этот вопрос поставил его в тупик. Он приоткрыл рот, закрыл и задал следующий вопрос из списка:

      – Вы состоите в отношениях?

      Тут-то впервые с тоской ностальгической я и вспомнила Толика, который, скотина такая, мало что ушел втихаря, унеся с собой и зарплату, и премиальные, так и бабкину «Волгу» прибрать умудрился.

      – Состою, –