Моя свекровь и другие животные. Карина Демина

держу.

      Улыбаюсь, пусть и не столь выразительно, как ксенопсихолог, но искренне… почти искренне. Улыбка-то нервическая, называется «шаг до истерики».

      Я и не заметила, как туфельку из руки потянули.

      – Вам не следует волноваться, – вкрадчиво произнес ксенопсихолог, а в перламутровых глазках его блеснул живой интерес. Такой же интерес я видывала у кошки Калерии, когда та бабкиной канарейкой любовалась. – Вам никто не причинит вреда. Наш долг – оберегать вас.

      Ага, вот и кошка та, помнится, все оберегала, оберегала… Хорошая была у бабки канарейка. Голосистая.

      Но глупая.

      Я глазами моргнула и туфлю к себе дернула.

      – Руки прочь, – говорю, – от Гондураса!

      – Что?

      Он глазами моргнул. Попеременно. Сначала левым. Потом правым.

      – Это частная собственность, – и туфлю под мышку сунула.

      – Но… этот предмет, если я правильно понял, подразумевает наличие пары, в отсутствие которой он бесполезен.

      – Это ты, – говорю, – бесполезен. А туфля будет напоминать мне о доме.

      И всхлипнула.

      Плакать я умела. Как говорится, тяжелое наследие школьного актерского кружка, в котором мне, словно нарочно, подсовывали трагические роли. А я по наивности полагала, что главным мерилом трагичности является объем пролитых слез.

      – …Которого меня жестоко лишили.

      И туфлю погладила.

      – …Нанеся тем самым глубокую моральную травму.

      Ицхари покраснел.

      Ксенопсихолог побелел и полосами пошел. Вертикальными. Интересненько, это у него индивидуальная особенность аль расовая примета?

      Но туфлю я покрепче ухватила.

      Не дам лишить себя последнего оружия! И вообще…

      – Агния-тари, поверьте, ваш будущий супруг компенсирует все доставленные вам неудобства…

      Ага. А он-то сам про это знает?

      Сомневаюсь.

      Иначе с чего бы у свахи глазкам-то бегать? Ой, чуется, супруг мой будущий – тьфу-тьфу и по дереву бы постучать, чтоб не сбылось, или хотя бы по фарфору, раз уж дерева нет, – сам не в курсе, какое счастье ему на голову свалилось. Вспомнилось отчего-то, как Маруська, наша секретарь, женщина старых лет, но подросткового менталитета, квартиру покупала. Ох, как ей риелтор нахваливал.

      Мол, и трешка.

      И в центре города.

      И площади приличной. Этаж хороший, четвертый… и ремонт-то в ней худо-бедно сделан. Не квартира – сокровище. Маруська и радовалась, хотя предупреждали ее опытные люди про дешевизну подозрительную этакого клада.

      Ан нет. Не послушала.

      И что в итоге?

      Нет, комнат в квартире не поубавилось, и этаж не поменялся, и адрес прежним был. Зато выяснилось, что под Маруськой обретается парочка наркошей, к которым в гости регулярно приятели заглядывают и вовсе не для пропаганды здорового образа жизни. А над Маруськой – бабка в глубоком маразме с любовью к тварям четвероногим, коих в квартире с два десятка собрала.

      Отсюдова и ремонт.

      Хозяева запахом краски вонь