Когда-нибудь ты вернешься. Кэрол Маринелли

или: «Могу ли я что-нибудь для вас сделать». Эти слова рассыпались, как черные конфетти на похоронах.

      Но никто, никто ничего не сделал!

      Когда стало ясно, что денег нет, исчезли и все «друзья».

      – Я сказала Арабелле, моей подруге, что у нас финансовые проблемы. – Ей стало жарко, над верхней губой выступили капельки пота. И дело совсем не в палящем солнце. Сиди она сейчас даже на льду, результат был бы таким же. – И сообщила ей, что мы можем потерять замок. – Замок принадлежал матери, но занимался им отец. – Я думала, у нас все в порядке, но все оказалось далеко не так.

      Рауль никак это не комментировал, просто слушал.

      – У него была своя жизнь.

      Никогда еще Лидия не говорила об этом вслух.

      Просто потому, что никогда себе этого не позволяла.

      – Сочувствую, что вам пришлось пройти через такие испытания.

      И поскольку ранее он не выразил сочувствия, теперь из его уст это прозвучало искренне.

      – До сих пор не могу поверить, что он оставил меня…

      – Иметь дело со всем этим, – закончил за нее Рауль.

      На мгновение она задумалась, а потом кивнула.

      – Да. Дела действительно были плохи. Мать продавала вещи, чтобы заплатить за мое обучение. Путешествие по Италии было обязательным. Я немного подрабатывала, чтобы хоть как-то компенсировать потраченные на поездку деньги. Конечно, это несравнимо с тем, что было у моих одноклассников. Они ходили по бутикам, а Арабелла постоянно спрашивала, почему я ничего не покупаю. В конце концов я ей призналась и взяла с нее клятву, что она никому не скажет.

      Рауль невесело усмехнулся: он понял.

      Оба замолчали.

      И в этот момент они встретились.

      Не за столом ресторана, а в пустынном одиноком пространстве далеко-далеко отсюда.

      Они встретились и вместе, рука об руку, двинулись дальше.

      – На фабрике после демонстрационного показа, – продолжала она, – все начали покупать себе сувениры. Я, разумеется, нет. Там стоял стол с бракованными изделиями, и Белинда, еще одна моя подруга, раскопав какую-то трехногую лошадь, сказала, что уж это я наверняка могла бы себе позволить. Тогда я поняла, что Арабелла все рассказала.

      Лидия до сих пор чувствовала боль.

      Она помнила, как все вокруг начали хихикать и перешептываться. Но Арабелла даже не покраснела.

      – И вы ушли?

      Она покачала головой и вздохнула:

      – О нет! Я достала все свои деньги и сумму, которую мне выделили на подарок ко дню рождения, и купила самую дорогую вазу.

      Лидия ненавидела себя за столь глупые выходки.

      – Это мелко, да? – спросила она.

      – На мелководье, бывает, и тонут.

      – Да, плавать там нелегко. Впрочем, я их потом почти не видела.

      – Вы ушли из школы?

      – Я перешла в другую школу. Это вполне разумно, но там был ад.

      С самого первого дня все: и то, что она новенькая, и любая мелочь, от произношения до почерка, – просто кричало о том, что ей там не место.

      Да, это действительно был ад.

      Рауль мог представить, как повели бы себя его одноклассники, если бы итальянская версия Лидии появилась