Последний часовой. Ольга Елисеева

митрополит Филарет с хорошо скрываемым удивлением смотрел на молодого царя. Николай питал к владыке приязнь. Тот – один из немногих, знавших волю Александра, – слово в слово исполнил приказ. Пошел в Успенский собор, вынул из ризницы заветный конверт и готовился возвестить народу имя нового избранника. Ни зыбкость момента, ни грозный окрик Милорадовича не заставили кроткого иерарха промолчать. Только личное письмо Николая на время запечатало уста.

      Теперь Филарет дивился в душе: чудны дела Твои, Господи! Кому было завещано, тот и взял корону. Чье имя находилось под охраной в сердце Святой Руси – над тем простерся покров в страшный день мятежа. Того не тронули ни пули, ни штыки.

      – Я подсчитал, меня могли убить одиннадцать раз! – со смехом сказал ему молодой император при встрече.

      Филарет прибыл на похороны государя Александра Павловича, и сегодняшней аудиенции не ждал. Все сказано, благодарность принесена. Ответные слова о долге услышаны. Чего же еще? Но при взгляде на царя владыка понял: тот тяготится, ищет ответа, не задав вопросов. Бьется лбом о каменную стену. Беда!

      Они встретились в будуаре императрицы. Сама Александра снова хворала, и на робкую попытку узнать, как она, Филарет услышал:

      – Я молюсь, чтобы Бог оставил моим детям мать.

      Так плохо?

      Говорят, у ее величества припадки. Исхудала, как смерть. Малышей к ней не водят.

      Лицо у императора было усталым. Замкнутым. Чуть сердитым, но это от привычки хмуриться. Тяжело мужчине двадцати девяти лет ощущать себя соломенным вдовцом. Но, судя по отсутствию голодного огонька в глазах, следствие и первый удар дел отнимали все силы. Некогда оглянуться. В том числе и на женщин. Пока.

      Филарет вздохнул. Пообвыкнется. Начнет искать. Жаль. Хорошая была пара.

      – Мне необходимо поговорить с вами, – прервал Николай мысли митрополита, – о вещах… несколько странных.

      Владыка склонил голову, увенчанную белым клобуком с золотым крестом в алмазах. Мол, надо – говори. Все вещи – странные.

      – Что вы знаете о монахе Авеле?

      Вопрос застал Филарета врасплох. Неужели опять пророчествовал?

      – Это человек смиренный, – подбирая слова, начал митрополит, – отнюдь не дерзкий. Его слава создана другими. Сам он себе ее не искал.

      Император, казалось, внимательно слушает, и, ободренный его молчанием, Филарет продолжал:

      – Авель родом из-под Тулы. Странствовал. Поселился на Валааме. Год послушничал, потом взял у настоятеля благословение и отошел в пустынь. Там попустил ему Господь искушения от злых духов. Он их поборол, после чего два духа стали ему вещать.

      – Добрых или злых? – быстро спросил Николай.

      – Неведомо.

      Собеседники несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Затем государь отвернулся и нетерпеливо махнул рукой: дальше.

      – Они нарекли его новым Адамом и велели написать пророчества. Там говорилось