Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза. Глен Кук

преисподней. Рассказал о Десяти Взятых, одним из которых был Душелов, – этих великих колдунов, могущественных, как полубоги, Властелин одолел и заставил служить себе. Поведал о Белой Розе, женщине-генерале, – она свергла Владычество, но уничтожить Властелина, Госпожу и Десятерых ей не хватило сил. Она смогла лишь замуровать их где-то на севере, в заколдованном кургане.

      – А теперь, выходит, они вновь на свободе, – заключил я. – Правят своей империей, как встарь. Должно быть, Тамтам и Одноглазый что-то подозревали… А мы поступили к северянам на службу.

      – Скорее, нас поймали, – процедил Капитан. – Взяли себе. Как форвалаку.

      Тварь завизжала и бросилась на прутья клетки. Над туманной палубой пронесся смех Душелова.

      – Взятые Взятыми, – кивнул я. – Пакостное сравнение.

      Чем больше старинных легенд всплывало в памяти, тем сильнее меня колотила нервная дрожь.

      Капитан вздохнул и уставился в туман, за которым нас ждала новая земля. Одноглазый не сводил ненавидящего взгляда с заточенной в клетку твари. Я попытался увести его, но он вырвался:

      – Подожди, Костоправ. Мне нужно это обдумать.

      – Обдумать что?

      – Тамтама убила другая форвалака. На этой совсем нет шрамов, а мы ведь порядком ее потрепали.

      Я медленно повернулся к посланнику. Тот опять рассмеялся, глядя на нас.

      Одноглазый так ни о чем и не догадался. А я ничего ему не сказал. Неприятностей у нас и без того хватало.

      2

      Ворон

      – Плавание доказало мою правоту, – проворчал Одноглазый, оторвавшись от высокой оловянной кружки. – Черному Отряду в море делать нечего. Эй, девка! Еще эля!

      Колдун помахал кружкой, иначе служанка не поняла бы – он отказался учить языки северян.

      – Ты уже надрался, – предостерег я.

      – Какая проницательность! Вы заметили, господа? Костоправ, наш уважаемый знаток духовных и медицинских искусств, соблаговолил заметить мою нетрезвость, – объявил он заплетающимся языком, то и дело рыгая, и обвел слушателей угрюмо-надменным взглядом, который доступен лишь пьяному.

      Служанка принесла новый кувшин для него и бутылку для Молчуна, тоже готового принять новую порцию отравы. Он пристрастился к кислому вину из Берилла, которое превосходно соответствовало его характеру. Деньги перешли из рук в руки.

      За столом нас было семеро. Мы сидели опустив голову, потому что в заведении было полно моряков, а иностранцев вроде нас всегда бьют в первую очередь, когда вспыхивает драка. Если не принимать в расчет Одноглазого, мы предпочитали драться лишь тогда, когда нам за это платят.

      В дверь просунулась уродливая физиономия Ростовщика. Он прищурился, глаза-бусинки забегали по сторонам и отыскали нас.

      Ростовщиком он прозван потому, что ссужает нам деньги под немыслимые проценты. Слово ему не нравится, но он сам говорит, что любое прозвище лучше имечка, которым его одарили родители-крестьяне: Свекловица.

      – Эй! Да это же Сахарный Бурачок! – взревел