Рязанский сказ. От Мурома до Рязани. Борис Глимханович Сафин

воли отца не пойдет. Вот приведешь сватов, тогда и узнает. Пусть этот разговор между нами останется, а на Ильин день жду. С Зинаидой то будь поласковей, чай уже не чужая.

      Две недели Иван не решался подойти к отцу. Да и братьям решил ничего не говорить, засмеют. Но на Пасху, после церкви, заметив, что отец в добром расположении духа, решился. По дороге из Лома отвел тятеньку в сторону и все рассказал, как на духу. Тятенька, молча выслушал Ивана, задумался и еще некоторое время шел, молча, будто споря с собой.

      – Ну и думку ты мне принес, сына, – тятенька покачал головой, будто пытаясь сбросить с головы невидимый пух, – Ноги идтить не хотять, давай присядем вона на то бревнышко.

      – Оно, конечно, жениться дело хорошее, – отец вытянул уставшие ноги, – Давно пора свая тягло заводить. Считай, второй десяток перешагнул. Анисим Данилович дурного не пожелаеть. Опять же, породниться с барином всяк желаеть, спору нет. Зинаида тебе не пара, ну чаго с таго? Дети пойдуть, усе затеретьси. Переберешьси в Гусь, на ноги поднимешьси, нам помога будеть. Нет, дело хорошее.

      – Тятя! Не мила мне Зинаида, чаго я с нею делать буду? Лучше сбягу, куды глаза глядять.

      – Я тя сбягу! Хочешь позору на семью накличать? Не будеть таго! Вот на Ильин день и пошлем сватов. Аль, что еще тебя держить?

      – Держить, тятенька. Мне другая по сердцу люба. С ея я хошь куды пойду.

      – Не Катерина ли с соседней деревни таби приглянуласи? Думашь, люди не докладывають? Яфим Темный давеча мне говорил, что есля Ванька от моей невесты не отстанеть, то никому счастья не будеть. Не поверил я яму, а оно вот как обертаетьси.

      – Яфим через силу Катеньку невестой назвал. Нет у ея к нему воли. Ихням сватам никто обещания не давал. Яфим от злобы воду мутить. Мне тоже, давеча, робята сказывали, как Яфим Зинаиду, на лошади в лес катал. Вот и пусть еще раз сватаетьси. Вот они, как есть, пара.

      – Можа она и так. Но у хозяина своя задумка на уме. Ежели не по нему будеть, извядеть он нас. Кончитца наша воля, куды денемси?

      – Барин волю не забереть, не те времена. Он, что ли ее давал? У няго свой барин есть. А наша воля на все времена. Ты сам говорил, что мы вольные. Ты никогда не сказывал, как нам воля досталаси. Может, сейчас скажешь?

      – А почему бы не сказать. Лета сорок пять назад жил помещик. Дед наш у няго также кузнецом был. Как-то энтот помещик уехал по делам в Касимов, да и остался там на ночь. Хозяйка яго с двумя дятьми в усадьбе осталась. Дворовые в свою половину разошлись. Только дед задержался в кузне по какой-то надобности. Ужо звёзды ярко сверкали, когды он домой собралси. Вышел из кузни, глядь, а из барского окошка дым валить. Дед ударил по рельсу, а сам в окошко прыгнул. Только успел хозяйку и детей на воздух вынесть, как вспыхнула комната, где хозяева спали. Народ, прибежал, начал воду несть, да заливать огонь. Еля-еля затушили. Когда, поутру, хозяин возвернулся, люди рассказали, как было дело. Помещик тут жа погрузил хозяйку и детей