Время ведьм. Валентин Петрович Денисов

– донеслось из коридора.

      Сиорк не верил произошедшему. Ему это казалось злой шуткой, но это был его единственный шанс снова увидеть солнечный свет.

      – Найди кузнеца Форунса Хайера! – крикнул он в надежде, что Милан его услышит, но ответом послужили постепенно стихающие шаги.

      ***

      Милан шёл по тёмному коридору, боясь сделать неловкое движение, которое могло бы разбудить начальника тюрьмы или кого-нибудь из заключённых. Он помнил, что старуха, продававшая на рынке снотворное зелье уверяла его, что эффект продлится не меньше пяти часов, но рисковать ему не хотелось.

      «Чёртов Сиорк!» – подумал он, когда сзади донеслось неизвестное ему имя, но всё же он решил его запомнить.

      Сердце принца билось с такой силой, что ему казалось, что в царящей тишине оно отбивает свой ритм, заполняя ударами окружающее пространство. Но никто не просыпался, а коридор успокаивающе приближался к своему концу.

      – Оп-па? – вдруг раздался грозный голос начальника тюрьмы.

      Милан остановился. Весь мир сейчас вошёл вот в это «оп-па», произнесённое сзади. Ноги задрожали. Принц, пересилив себя повернулся к находящемуся неподалёку надзирателю.

      – А вот сейчас мы и повеселимся!

      Резко накатившее отвращение объединилось с чувством облегчения – начальник тюрьмы спал.

      Милан слышал рассказы прислуги о том, что проводящий всё своё время в тюрьме начальник, не только избивал заключённых, но и морил их голодом. Ходили даже слухи о том, что, когда те обессиливали, он совершал с ними такие зверства, что здоровому человеку было бы трудно даже представить. Никто и никогда ещё не выходил из этой тюрьмы, становившейся смертельным приговором самым опасным преступникам.

      – Таким как ты тоже не место среди нас! – прошептал принц и, решив больше не испытывать судьбу, вышел из тюрьмы, безмерно радуясь возможности дышать свежим воздухом.

      Глава 2

      Одиночество

      Страх. Бесконечный страх, наполнявший маленькое сердце на протяжении нескольких дней, постепенно сменился отчаянием одиночества. Но и одиночество это было наполнено страхом. Страхом глубоким, страхом сковывающим, страхом бесконечным.

      Только чувство голода могло побеждать этот страх, который по мере насыщения накатывал с новой силой, заставляющей ни смотря ни на что возвращаться на своё место.

      Телега с едой, постоянно курсирующая по двору, передвигаемая силой лошади, обдирающей подросшую траву, постепенно пустела, обретая со временем характерный запах гниющих фруктов и овощей.

      Порывы отвращения и попыток избавления организма от собственных органов, постепенно сменились безразличием, сопровождаемым болями в животе и бесконечно жидкими испражнениями. Но голод способен заставить делать человека такие вещи, которые подвергнут в шок любого сытого, не знающего этого чувства.

      Первый укус, казавшегося целым огурца, наполнил рот отвратительным вкусом гнили. Мягкая испорченная жижа, находившаяся в слегка пожелтевшем овоще, вызвала прилив рвоты, но пустой желудок только безрезультативно