Дети подземелья. Слепой музыкант (сборник). Владимир Короленко

я, – непременно!..

      – Что ж, – сказал в раздумье Валек, – приходи, пожалуй, только в такое время, когда наши будут в городе.

      – Кто это «ваши»?

      – Да наши… все: Тыбурций, «профессор»… хотя тот, пожалуй, не помешает.

      – Хорошо. Я посмотрю, когда они будут в городе, и тогда приду. А пока прощайте!

      – Эй, послушай-ка! – крикнул мне Валек, когда я отошел несколько шагов. – А ты болтать не будешь о том, что был у нас?

      – Никому не скажу, – ответил я твердо.

      – Ну вот, это хорошо! А этим твоим дуракам, когда станут приставать, скажи, что видел черта.

      – Ладно, скажу.

      – Ну, прощай!

      – Прощай.

      Густые сумерки залегли над Княжьим-Веном, когда я приблизился к забору своего сада. Над замком зарисовался тонкий серп луны, загорелись звезды. Я хотел уже подняться на забор, как кто-то схватил меня за руку.

      – Вася, друг, – заговорил взволнованным шепотом мой бежавший товарищ. – Как же это ты?.. Голубчик!..

      – А вот, как видишь… А вы все меня бросили!..

      Он потупился, но любопытство взяло верх над чувством стыда, и он спросил опять:

      – Что же там было?

      – Что! – ответил я тоном, не допускавшим сомнения. – Разумеется, черти… А вы – трусы.

      И, отмахнувшись от сконфуженного товарища, я полез на забор.

      Через четверть часа я спал уже глубоким сном, и во сне мне виделись действительные черти, весело выскакивавшие из черного люка. Валек гонял их ивовым прутиком, а Маруся, весело сверкая глазками, смеялась и хлопала в ладоши.

      Глава IV

      Знакомство продолжается

      С этих пор я весь был поглощен моим новым знакомством. Вечером, ложась в постель, и утром, вставая, я только и думал о предстоящем визите на гору. По улицам города я шатался теперь с исключительною целью – высмотреть, тут ли находится вся компания, которую Януш характеризовал словами «дурное общество». И, если Тыбурций разглагольствовал перед своими слушателями, а темные личности из его компании шныряли по базару, я тотчас же бегом отправлялся через болото на гору, к часовне, предварительно наполнив карманы яблоками, которые я мог рвать в саду без запрета, и лакомствами, которые я сберегал всегда для своих новых друзей.

      Валек, вообще очень солидный и внушавший мне уважение своими манерами взрослого человека, принимал эти приношения просто и по большей части откладывал куда-нибудь, приберегая для сестры, но Маруся всякий раз всплескивала ручонками, и глаза ее загорались огоньком восторга; бледное лицо девочки вспыхивало румянцем, она смеялась, и этот смех нашей маленькой приятельницы отдавался в наших сердцах, вознаграждая за конфеты, которые мы жертвовали в ее пользу.

* * *

      Это было бледное, крошечное создание, напоминавшее цветок, выросший без лучей солнца. Несмотря на свои четыре года, она ходила еще плохо, неуверенно ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка; руки ее были тонки и прозрачны; головка покачивалась на тонкой шее, как головка полевого колокольчика; глаза смотрели порой так не по-детски грустно и улыбка так напоминала мне мою мать в