Дети подземелья. Слепой музыкант (сборник). Владимир Короленко

или, вернее, из люка в полу часовни, который он покрывал, сзади мальчика показалось еще грязное личико, обрамленное белокурыми волосами и сверкавшее на меня детски-любопытными голубыми глазами.

* * *

      Я несколько отодвинулся от стены и тоже положил руки в карманы. Это было признаком, что я не боюсь противника и даже отчасти намекаю на мое к нему презрение.

      Мы стали друг против друга и обменялись взглядами. Оглядев меня с головы до ног, мальчишка спросил:

      – Ты здесь зачем?

      – Так, – ответил я. – Тебе какое дело?

      Мой противник повел плечом, как будто намереваясь вынуть руку из кармана и ударить меня.

      Я не моргнул и глазом.

      – Я вот тебе покажу! – погрозил он.

      Я выпятился грудью вперед:

      – Ну, ударь… попробуй!..

      Мгновение было критическое; от него зависел характер дальнейших отношений. Я ждал, но мой противник, окинув меня тем же испытующим взглядом, не шевелился.

      – Я, брат, и сам… тоже… – сказал я, но уже более миролюбиво.

      Между тем девочка, упершись маленькими ручонками в пол часовни, старалась тоже выкарабкаться из люка. Она падала, вновь приподымалась и наконец направилась нетвердыми шагами к мальчишке. Подойдя вплотную, она крепко ухватилась за него и, прижавшись к нему, поглядела на меня удивленным и отчасти испуганным взглядом.

      Это решило исход дела; стало совершенно ясно, что в таком положении мальчишка не мог драться, а я, конечно, был слишком великодушен, чтобы воспользоваться его неудобным положением.

      – Как твое имя? – спросил мальчик, гладя рукой белокурую головку девочки.

      – Вася. А ты кто такой?

      – Я Валек… Я тебя знаю: ты живешь в саду над прудом. У вас большие яблоки.

      – Да, это правда, яблоки у нас хорошие… Не хочешь ли?

      Вынув из кармана два яблока, назначавшиеся для расплаты с моею постыдно бежавшей армией, я подал одно из них Валеку, другое протянул девочке. Но она скрыла свое лицо, прижавшись к Валеку.

      – Боится, – сказал тот и сам передал яблоко девочке.

      – Зачем ты влез сюда? Разве я когда-нибудь лазил в ваш сад? – спросил он затем.

      – Что ж, приходи! Я буду рад, – ответил я радушно.

      Ответ этот озадачил Валека, он призадумался.

      – Я тебе не компания, – сказал он грустно.

      – Отчего же? – спросил я, искренне огорченный грустным тоном, каким были сказаны эти слова.

      – Твой отец – пан судья.

      – Ну так что же? – изумился я чистосердечно. – Ведь ты будешь играть со мною, а не с отцом.

      Валек покачал головой.

      – Тыбурций не пустит, – сказал он, и, как будто это имя напомнило ему что-то, он вдруг спохватился: – Послушай… Ты, кажется, славный хлопец, но все-таки тебе лучше уйти. Если Тыбурций тебя застанет, будет плохо.

      Я согласился, что мне действительно пора уходить. Последние лучи солнца уходили уже сквозь окна часовни, а до города было неблизко.

      – Как же мне отсюда выйти?

      – Я