Без права на жизнь. Геннадий Евгеньевич Ангелов

и заставил оставить семью и жениться на Ольге. Понимая абсурдность своих мыслей, она ещё больше разревелась белугой, и хотела сбежать от позора и утопиться в речке.

      – Вот и чудненько, – сказал, потирая руки, Иван Кузьмич. Правильно ты решил, я помогу с машиной.

      Игорь ушёл первым и оставил Ольгу наедине с председателем. Тот усадил женщину на скамью, налил воды и, гладя по голове, как дочку, приговаривал: прекратить разводить сырость! Забудь о нём, посмотри на себя, какая красавица. Эх, ёшка плёшка, макалёшка, жаль молодость не воротится, я бы…

      Она снова зарыдала и, уткнувшись Кузьмичу в плечо, не могла остановиться.

      – Вот дурёха! А ну прекратить, я тебе говорю. Смотри мне. Уедет он и всё забудется. Выбрось из головы. Тебе детей учить, своими обзаводится. Вон сколько парней тебе проходу не дают.

      В этом он был прав, парни всегда приглашали Ольгу на танцы и в кино. Только она отказывалась и ждала заветного часа встречи с любимым. Напоследок Кузьмич вытер ей слёзы и поцеловал в макушку. Вождь мирового пролетариата, с портрета глядя на Кузьмича и учительницу, умилялся и чуть ли не подмигивал мужчине. У того даже появились мысли, не тряхнуть ли стариной, и по-молодецки приударить за красавицей с соблазнительными формами, при виде которых Кузьмича бросало то в жар, то в холод.

      «Седина в бороду – бес в ребро», – Кузьмич скривился и с ненавистью в бесцветных глазах покосился на Ильича. Вождь на портрете по-прежнему смотрел вперёд, в светлое будущее, и угадать, что именно скрывалось в открытом взгляде, какие мысли и желания, Кузьмич не мог. И, провожая к двери учительницу, с тоской косился на упругие формы красотки.

      Ольга возвращалась домой сама не своя. Жить не хотелось, и только чудо спасло от необдуманного поступка. До поздней ночи она просидела на берегу реки, всматриваясь в тёмные и холодные воды. Боль не стихала, обжигала грудь, сдавливала до такой степени, что жить не хотелось. Кто-то незримый, чужой и страшный звал к себе, обещая не только облегчение, но и совершенно другую, новую жизнь. Тихий, вкрадчивый голос из мрачных глубин реки совершенно не пугал. Её распирало любопытство, и она, сбросив туфельки, босиком вошла в воду. Луна освещала дорожку, тишина убаюкивала, волны ласкали и мягкими прикосновениями толкали вперёд. Глаза застилал туман, и очнулась она после того, как вода едва не накрыла с головой. Уже захлёбываясь и ощущая, что неведомая сила схватила за руки и ноги, и тянет на глубину, закричала и, вырываясь, побежала не берег. Платье оказалось разорванным в клочья. Схватив туфли, женщина добежала босиком до самого дома и, закрываясь на замок, просидела до утра на полу не шевелясь.

      После ей было стыдно за проявленное малодушие, и сейчас вспоминая Игоря, она в который раз не могла ему простить то, что он уехал не простившись. Через год её назначили директором школы, инцидент был забыт. А ещё через год началась война. Знакомые из города ей рассказали, что Игорь всё-таки ушёл от жены и уехал. Тяжело вздыхая, Ольга Олеговна