Печальная история братьев Гроссбарт. Джесс Буллингтон

так быстро, что обогнать его могли только мысли. Преступление, которое не было преступлением, привело разум в действие, и Николетта бросилась исполнять план. Она задержала дыхание, схватила ведьму за уши, уперлась ногой в окровавленное плечо и потянула. Голова не подалась, но одно ухо оторвалось. Девушка взвизгнула, выронила его и прикрыла рукой рот, пытаясь заставить себя замолчать.

      Крыша зловеще прогнулась, и Николетта перепрыгнула через широкую черную лужу, поблескивавшую в отсветах огня. Схватив ржавый топор, она вернулась к ведьме и, представив себе, что туша у ее ног – просто очень упрямое полено, занесла его над головой, точно опытный лесоруб. Ее ноги окатило брызгами, но это беспокоило девушку куда меньше, чем скрипящая крыша. Она схватила голову и бросила в огонь, где та яростно зашипела, а пламя ослабло.

      В полумраке Николетта отложила топор, снова взялась за нож, опустилась на колени и принялась в безумной спешке срезать с тела ведьмы окровавленную одежду. От ведьмы несло ужасной вонью, на коже тут и там проступали пятна плесени, а кое-где из маслянистых складок проглядывали лишние соски. Девушку сотрясали рвотные позывы, но она не сдавалась, сваливая лохмотья у шипящего очага.

      Муж ведьмы, судя по всему, расхаживал по крыше туда-сюда, с потолка обильно сыпалась пыль, когда Николетта вновь поставила кресло у огня так, что обезглавленный труп оказался между ней и очагом. Тут ее осенила новая мысль, и девушка принялась размазывать остывающую кровь по рукам, ногам и лицу, но не смогла заставить себя нанести ее на живот или грудь. Натянув грязную, зловонную одежду, она с трудом подошла к двери, до скрипа сжала зубы и откинула щеколду, так что створка отворилась внутрь.

      У порога взвилась листва, а на крыше и в лесу воцарилась полная тишина. Николетта отступила на шаг и, одолев внезапный приступ головокружения, воткнула нож в тело старухи, а сама уселась в ее кресло, сжимая липкими пальцами рукоять топора. Глубоко вдохнув холодный воздух, который катился из двери в спину, она закричала, но резко смолкла, как только голос набрал полную силу. Прикусив губу, Николетта выждала одну, две, три секунды, прежде чем попыталась хрипло повторить песню карги. Девушку терзали сомнения, но она понимала, что колебания ее выдадут, так что продолжала петь, а чужеземные слоги застревали у нее в глотке.

      Затем она услышала перестук звериных когтей по каменному полу у себя за спиной. Вместо того чтобы промчаться мимо и наброситься на труп, как надеялась девушка, невидимое создание медленно двинулось к очагу. Николетта запела громче, страстно желая вместо этого помолиться Пресвятой Деве. Зверь принюхался, так что его зловонное дыхание шевельнуло лохмотья у нее на плечах, а затем испустил гортанное рычание. На счастье, жидкости в ее мочевом пузыре не осталось, хотя тело судорожно сжалось на кресле, и песня прервалась, когда она задохнулась от ужаса.

      Тварь потерлась о нее сбоку, и Николетта поняла, что зверь не рычит, а мурлыкает, как котята, которых отец никогда не разрешал ей оставить, а топил в пруду