Печальная история братьев Гроссбарт. Джесс Буллингтон

лесу.

      – Нет уж, спасибо, – прорычал из темноты голос, такой хриплый, словно незнакомцу в глотку насыпали гравия. – Если только вы потушите костер…

      И снова хохотнул, от чего у обоих Гроссбартов в животе похолодело. Они сами привыкли выступать зловещими голосами из темноты и не горели желанием оказаться на другой стороне этого диалога. Манфрид попытался перехватить контроль над ситуацией. Он шагнул вперед и затянул нараспев:

      – И любящие спасение свое да говорят непрестанно: «Велика Дева!»[8]

      Вновь послышался утробный смех. Затем, помолчав, голос ответил:

      – Моя госпожа куда ближе этой потаскухи, она живет в этом самом лесу!

      – Стреляй! – прошипел Манфрид.

      Несмотря на то что руки дрожали, Гегель выпустил болт на голос. В подлеске раздался шорох, и, пока Гегель неуклюже перезаряжал арбалет, Манфрид прислушивался, чтобы понять, куда перемещается незнакомец. Гегель наконец вновь поднял оружие, но вокруг царила тишина, если не считать ветра да их собственного громкого дыхания. А потом они услышали свистящий звук, точно хлыстом размахивали туда-сюда. Незнакомец, похоже, подобрался совсем близко и теперь скрывался у самого края светового круга от костра.

      – Не по-христиански это, – пожаловался ночной гость. – Явились в мой дом и меня же и попытались убить.

      – Что ты, вовсе нет, – отозвался Гегель. – У меня палец дрогнул.

      Гость сдавленно захохотал, и этот смех встревожил их больше, чем голос, да и свистящий звук не добавлял спокойствия.

      – Дрогнул, значит? Ну тогда совсем другое дело. В конце концов, путникам по ночам есть чего опасаться, особенно в лесной глуши, да еще так далеко в горах. Никогда ведь не знаешь, кто бродит в ночи.

      – Это верно, – ответил Манфрид, мучительно понимая, что ему не нужно кричать, чтобы его услышали.

      – Ужасно, ужасно давно, – проговорил незнакомец, – не было у нас гостей, которые поговорили бы с нами.

      – Правда? – переспросил Гегель, сглатывая и пытаясь вычислить в темноте, где стоит чужак.

      – В большинстве своем они просто кричат, как дети, и пытаются сбежать.

      Оба Гроссбарта ничего смешного в этих словах не нашли, а последовавший продолжительный смех серьезно помотал им нервы.

      – Вот, мы говорим, – заметил Манфрид. – И бежать не собираемся. Если кто и сбежит, ставлю, что ты.

      Гегель не сумел улыбнуться в ответ на слабую ухмылку брата.

      – Ну да, так оно и есть, друг.

      – Думается, я мог бы заставить вас побегать, – прорычал голос. – Но, бьюсь об заклад, вы убежали бы, если б не перепугались так, что только молиться да штаны пачкать смогли. И всего-то мне для этого надо – сделать еще пару шагов к костру. Ну что? Хотите, чтобы я вышел на свет? Честь по чести, я выхожу.

      – Нет-нет, так сгодится тоже, – быстро вмешался Гегель. – Тебе хорошо там, где ты, а нам хорошо там, где мы. Нет смысла… кхм… нет смысла…

      – Вынуждать нас тебя убить, – закончил Манфрид

8

Манфрид перефразирует стих известного псалма. Ср. Псалтирь 39:17 «Да радуются и веселятся Тобою все ищущие Тебя и любящие спасение Твое, да говорят непрестанно: „Велик Господь!“».