Малыш. Жюль Верн

видом. – Мне иногда кажется, что моя мама умерла. – Умерла?.. О нет! Не надо так думать… Если бы она умерла, то и драмы бы не было…

      – Какой драмы?..

      Вместо ответа мисс Уэстон только поцеловала его. – Но если она не умерла, – продолжал между тем Малыш с неумолимой логикой, свойственной его возрасту, – и знатная дама, то зачем же она меня покинула?

      – Она была вынуждена это сделать, мой милый бэбири!.. Против своей воли!.. Зато потом, в финале…

      – Мисс Анна… – робко перебил Малыш.

      – Что?..

      – А моя мама… это не вы?

      – Кто? Я?.. Твоя мама?!.

      – Ведь вы же называете меня своим дитя!

      – Да так всегда говорят с детьми твоего возраста, мой ангелочек! Бедняжка, он вообразил… Нет, я не твоя мама! Если бы ты был моим сыном, я бы тебя никогда не бросила… Нет, никогда!

      И мисс Анна снова расцеловала Малыша, однако он ушел от нее совсем грустный.

      Бедный ребенок! Кто бы ни были его родители, богачи или нищие, он с одинаковым успехом мог никогда больше не увидеть их, как это и бывает обычно со всеми детьми, найденными на улице…

      Беря на попечение ребенка, мисс Уэстон мало думала о принимаемых ею на себя обязанностях относительно его будущего. И то, что ему надо дать образование, сделать из него человека, пока не заботило ее, так как ему было всего-то пять с половиной лет. Но в чем мисс Уэстон была твердо уверена, так это в том, что никогда его не покинет. Хотя, конечно, он не сможет вечно ездить с нею из города в город, из одного театра в другой, особенно когда она отправится за границу… Тогда она поместит его в пансион… в лучший пансион! Но покинуть – никогда!

      И однажды она сказала Элизе:

      – Он делается все милее, не правда ли? И какой у него прелестный нрав! Его любовь вознаграждает меня за все, что я для него делаю!.. И какой он любознательный! По-моему, он гораздо умнее своих лет!.. Но как он мог вообразить себе, что я его мать! Бедный малютка… Как будто его мать могла быть такой, как я! Наверно, она была женщина серьезная… степенная… А все же, Элиза, нам следует с тобой подумать…

      – О чем, моя госпожа?

      – Да о том, что из него сделать…

      – Что сделать… сейчас?..

      – Нет, не сейчас… Пусть себе растет, как деревцо!.. А вот впоследствии, когда ему будет лет семь или восемь… Кажется, в эти годы детей посылают в школу?

      Элиза собиралась было ответить, что мальчишке уж точно не привыкать к школьной жизни после «Рэггид-скул», хотя на этот раз, конечно, следовало бы отправить его в более достойное заведение. Но мисс Анна не дала ей высказаться:

      – Как думаешь, Элиза?..

      – О чем вы, госпожа?

      – Будет ли наш ангелочек любить театр?

      – Он-то?..

      – Да ты только присмотрись к нему! Он будет, кажется, красив… У него чудные глаза… благородная осанка… О, уже теперь заметно, что он будет восхитительным первым любовником.

      – Тра-та-та! Вот вас и понесло опять!..

      – Я научу его играть на сцене… Ученик мисс Анны Уэстон! Как это хорошо будет звучать…

      – …лет через пятнадцать.

      – Так