Сочинения. Том I. Трактат «Личность и проступки». Пьесы. Статьи о театре. Иоанн Павел II

годы рано означились утратой самых близких. Сначала матери, которая не дождалась дня моего первого Причастия. Она хотела, чтобы у нее во что бы то ни стало было два сына: врач и священник; мой брат стал врачом, а я – священником. Сестры, которая родилась за несколько лет до моего появления на свет, я не знал, она умерла вскоре после моего рождения»⁷⁴. В двенадцать лет Кароль Войтыла потерял старшего брата, которого очень любил, с которым дружил и который оставил по себе память как человек, героически выполнивший свой профессиональный долг: выхаживая больную, смертельно заразился от нее скарлатиной. Сын и отец остались вдвоем. «Я вблизи наблюдал за его жизнью и видел, как он умел себя превозмогать, видел, как он коленопреклоненно молился. Это было самым важным в те годы, которые столь много значат в период становления подростка. Отец, который умел быть требовательным к себе, в некотором смысле мог уже ничего не требовать от сына. Глядя на него, я учился быть требовательным в отношении себя и выполнять собственные обязательства». Говоря о том примере, какой подавал ему его отец, Папа Римский впоследствии назвал этот пример «первой домашней семинарией».

      Здесь, наверное, и коренится свечение отцовства, которому надо учиться сызмальства: постичь его можно только через Любовь Сына к Отцу и Бога к Сыну. «Парадигма «отец—сын» неподвластна времени. Она старше человеческой истории»⁷⁵. Думая об этом, Адам (в мистерии «Свечение отцовства» и в поэтическом эссе «Размышления об отцовстве») – человек с обыкновенным именем, – как у всех, – восклицает: «Не сумел я взвалить на свои плечи отцовства, не смог оказаться на его высоте, чувствую свою абсолютную беспомощность, и то, что дано мне было как дар, обернулось бременем».

      К проблеме отцовства К. Войтыла подходит с разных сторон, ибо сама проблема двухполюсна: на одной стороне – отец и муж, на другой – мать и женщина. Различие характеров в этих взаимоотношениях ярче всего проявляется в восприятии ими ребенка. И то, что, казалось, существовало когда-то, на заре человечества и вроде бы должно было со временем уступить место более развитому и осознанному типу взаимоотношений (когда есть такой Образец!), по-прежнему требует стараний и обоюдного понимания, ибо в наслоениях случайного теряется правда.

      Две пьесы – мистерия «Свечение отцовства» и медитация «У лавки ювелира» – повествуют словно совсем о разных жизненных ситуациях: в мистерии воссоздается едва ли не с праисторических времен в аллегорическом стиле цепь «перевоплощений» «адамовых мук одиночества», тогда как в основе пьесы «У лавки ювелира» лежит история взаимоотношений двух любовных пар и их детей. Но не случайно обе пьесы связаны общим сюжетом (разнятся они жанрами) и общим именем Адама (излюбленное имя К. Войтылы, которое о многом говорит): поэт, который так любит во всем находить корень, и здесь стремится дойти до истока сложности в понимании любви, изначально данной человеку. На любви, настаивает он, держится семья, которая формирует духовный климат внутреннего мира детей на всю жизнь.

      Из попытки