Фокиниада. Ольга Степнова

чтобы появилось желание треснуть её топором по башке. Она показалась мне сдержанной и утончённой.

      – А муж?! Ты видела её мужа?!

      – Нет, – усмехнулась Шуба, – в моих услугах он не нуждался, а Говорухина о своих семейных отношениях не распространялась.

      – Ты прелесть, – Севка схватил её за руку и чмокнул в ладонь, где тоже поселились маленькие, едва заметные веснушки.

      – Ну, наконец-то, я смогла быть тебе полезной!

      – Ты часто очень полезная, очень, очень часто полезная… – зашептал Сева и полез к Шубе обниматься.

      – Секса не будет, ты чеснок ел, – отрезала Шуба, высвобождаясь из его рук.

      – Я ж его другим местом ел! – возмутился Севка.

      – Причём здесь место? Секс – это полёт души!

      – Тогда тем более чеснок не при чём!

      – Пойдём, я постелю тебе на раскладном кресле, – сбавила обороты Шуба и с гордой спиной ушла в комнату.

      Спать на раскладном кресле Фокин не любил. Раза два за ночь у кресла подламывались ножки, и Севка с грохотом падал на пол. Рефлекс, приобретённый в горячих точках заставлять его хвататься за пистолет. Однажды он даже пальнул спросонья, пробив в хлипкой двери дырку, но Шуба, отличавшаяся железным здоровьем и крепкими нервами, даже не проснулась. Только утром, увидев пулевое отверстие, она сказала, что ей снилась война с китайцами.

      – Гад, Лаврухин, гад, гад, гад, гад, обломил такой полёт души! – Севка сунул подмышку недопитую бутылку мартини и поплёлся за Шубой, которая первый раз в жизни стала вдруг недосягаемым сексуальным объектом. Надо сказать, это прибавило ей привлекательности. Севка с интересом смотрел на её крепкие ноги, пока она стелила постель – себе на диване, ему на ненавистном раскладном кресле.

      Не стесняясь, она разделась и только потом погасила свет. Впрочем, за окном уже вовсю набирал силу ранний летний рассвет, и видимости отсутствие электричества не убавило. Шуба нырнула под простыню и, раскинув руки, уставилась в потолок.

      Севка, допив из горла мартини, быстро разделся до трусов.

      – Ты уверена, что чеснок помешает нашему взаимному полёту души? – уточнил он, гарцуя на цыпочках возле хлипкой конструкции, на которой ему предстояло спать.

      – Уверена. – Шуба взяла со спинки дивана розового медведя с бантом и прижала к груди. – Скажи, Фокин, ведь ты забыл, что у меня сегодня день рождения? Забыл?!

      – Понятно. Обиделась! – Севка нырнул под тонкое одеяло, ощутив, как поехали по полу раскладные ножки. – Когда простишь?

      – Никогда.

      – Врёшь. К утру моя вина покажется тебе ерундой.

      – Знаешь, чем женщина отличается от мужчины?

      – Она не жрёт по утрам чеснок?

      – Нет, она никогда не наденет трусов со словами «высохнут на жопе».

      Севка захохотал. Когда у них с Шубой не было секса, то начиналась дуэль анекдотами.

      – Новый русский заходит в публичный дом, швыряет сто долларов на стол.

      – Мне две тёлки на всю ночь!

      – Мужчина, извините, у нас такса пятьдесят долларов