Фокиниада. Ольга Степнова

сексом, но любить – ни за что.

      Любить нужно длинноногую голубоглазую блондинку с проколотым пупком, с шоколадным загаром, с татуировочкой в интересном месте, улыбчивую и незлобливую, может быть, чуть глупенькую, чтобы самому казаться умнее. Он до сих пор не встретил такой блондинки, хотя их было вокруг пруд пруди, и в этом состоял парадокс его, Севкиного, до сих пор свободного сердца.

      Он взял со стоянки машину, которую днём наконец-то забрал из ремонта, затарился в магазине провизией, там же купил розового медведя с бантом на шее и поехал к Шубе коротать до утра время.

* * *

      Шуба встретила его в шортах и тельняшке навыпуск.

      – Хорошо выглядишь, – похвалил её Сева, протягивая букет и медведя с бантом.

      – Проходи, – Шуба взяла цветы, сунула медведя под мышку и прошла в комнату.

      Поправив перед зеркалом взъерошенные волосы, Севка разулся.

      – Иди поцелую! – раскинув руки, подошёл он к Шубе.

      Пожалуй, сегодня был тот самый день, когда Фокин не отказался бы от порции того самого незатейливого «дружеского секса».

      Шуба поставила цветы в вазу с водой и посадила медведя на спинку дивана, где сидели по меньшей мере штук пятнадцать таких же медведей – маленьких и больших, в зависимости от состояния Севкиного кошелька на момент её прошлых дней рождений.

      – Что-то не хочу я, чтобы ты меня целовал, – повернулась Шуба к нему.

      – Почему? – удивился Севка.

      Не было ещё случая, чтобы Шуба увиливала от его поцелуев.

      – Мне кажется, от тебя чесноком воняет.

      – Тьфу ты, – засмеялся Фокин, – а ведь я и правда с утра чеснок ел!

      – Зачем?

      – По работе.

      – У тебя всё всегда «по работе», – вздохнула Шуба и пошла на кухню.

      На столе уже дымилась в сковородке жареная картошка, блестели пупырчатыми боками любимые Севкой солёные огурцы.

      – О-о, – застонал он от удовольствия, хотя нисколько не сомневался, что Шуба после его звонка сразу метнулась на кухню и развела там бурную деятельность по приготовлению его любимого блюда – жареной картошечки на сливочном масле и обязательно с корочкой.

      Севка выгрузил из пакета на стол бутылку мартини, сыр, оливки, зелень, колбасу, нарезки копчёностей, апельсины, шоколад и огромный ананас размером с футбольный мяч.

      – Ого! – удивилась Шуба. – Да ты никак заказ хороший срубил?!

      – Срубил, – Севка всё же поцеловал её в свете предстоящего секса, но не в губы, а в стриженый затылок. Короткие волосы защекотали нос, Фокин чихнул и разлил по бокалам мартини.

      – Ну, за твоё семнадцатилетие! – поднял он бокал.

      Они выпили, снова выпили и только потом закусили.

      – А я думала, что ты про меня забыл, – быстро захмелев, сказала Шуба и элегически подпёрла кулаком подбородок. – Я весь день ждала твоего звонка. И весь вечер. Даже телевизор не включала.

      – Замотался, – пояснил Севка, наворачивая картошку и закусывая её огурцом. – Мне, знаешь, какой заказ подвалил? У банкира топором жену зарубили, а обвинили