Гражданин преисподней. Николай Чадович

следующей заутрени, – отрезал игумен.

      – Что за спешка? Дайте хотя бы недельку.

      – Ты не на торжище. Даю тебе сутки. А чтобы лучше думалось, посидишь пока на хлебе и воде. Если раздумья затянутся, на второй день получишь только воду. На третий день останешься вообще без ничего. Голод и жажда весьма просветляют разум. Уж в этом-то ты мне можешь поверить.

      – Тебе со столпа, конечно, виднее… Хочу сказать, что мой разум хитро устроен. Он не только от голода, но и от добрых слов просветляется. Согласен я. Согласен на все твои условия. Только дай чуток передохнуть. Я ведь забыл, когда последний раз горячее ел и бабу за цыцки держал. Не считая, конечно, этой ночи…

      – Не смей произносить мерзкие слова в присутствии ликов Господних… То, что ты принял мое предложение, – хорошо. Плохо, что ты принял его по принуждению, а не по доброй воле. Хотя я не теряю надежды, что благодать Божья еще снизойдет на тебя. Отныне брат Венедим, известный своим подвижничеством, будет не только твоим поводырем, но и духовным наставником. Ему случалось возвращать на путь истинный и более отпетых грешников.

      – Разберемся… – буркнул Кузьма. – Ты бы лучше, брат игумен, распорядился насчет моего содержания. Перед дальней дорогой надо бы силы подкрепить. Ну и вообще… отдохнуть по-людски.

      – Это на усмотрение брата Венедима… Ступайте с Богом. – Было слышно, как игумен завозился на своем столпе – то ли затекшие ноги разминал, то ли чесался.

      Перед тем как Кузьме вновь нахлобучили на голову мешок, он успел через плечо глянуть в ту сторону, где сейчас должен был находиться Серапион Столпник. Глянул – и чуть не ахнул.

      Под сводами зала, на высоте двух саженей жутко мерцали багровые глаза, словно там примостился не человек, а огромнейшая злая крыса.

      Хорошенького пастыря заимели себе светляки. Ничего не скажешь!

      – С чего начнем? – поинтересовался Венедим, когда они вернулись в келью.

      – В смысле поесть? – Кузьме пришлось сделать над собой усилие, дабы отогнать кошмарное видение, очевидцем которого он только что стал. – Тащи всего и побольше.

      Однако тут его ждало разочарование. Венедим имел в виду совсем другое, а именно – приобщение к вере.

      – С чего начнем? – повторил он. – С Моисеевых заветов? Или сразу Христовыми займемся?

      – Это тебе надо? – поморщился Кузьма.

      – Это тебе надо, – назидательно произнес Венедим.

      – Что мне надо, только мне одному известно, – категорически заявил Кузьма. – Обед скоро?

      – Все в свой черед.

      – Тогда можешь рассказать мне перед обедом какую-нибудь байку. По твоему усмотрению, как выражается брат игумен.

      – Историю Иова знаешь?

      – А это интересно?

      – Скорее поучительно. Пример того, как тверд бывает в вере истинный праведник.

      – Давай. – Кузьма улегся на каменную лавку, и при воспоминании о вчерашней ночи все нутро его томительно заныло.

      – Жил на свете благочестивый и непорочный человек по имени Иов. Имел он немало взрослых детей и несметные