Рикошет (сборник). Леонид Шувалов

маленькие глазки, уголки рта ползут вверх, щеки раздвигаются в стороны:

      – Шучу, шучу…

      По-своему оценив шутку, спрашиваю официальным тоном:

      – Почему вы решили вскрыть квартиру Стуковой?

      Странно, но вопрос ему явно не нравится. Киршин обиженно хмыкает, и от этого огорченно колышется большой живот.

      – Я не решал… решал Малецкий.

      Наигранно удивляюсь:

      – Да-а?.. Мне казалось, дверь ломали вы.

      – Я ломал, но… – хмурится Киршин. – Малецкий пришел… Суетился. Говорит, умерла, наверное, старуха. Надо дверь взломать. Я взял топор и… Так что я простой исполнитель. Идея-то Малецкого… Сильно тревожился он… Роман и при жизни старухи вокруг нее суетился… А тут совсем серый стал…

      – Не вижу в этом ничего предосудительного, – замечаю я и жду реакции собеседника.

      Ждать долго не приходится. В лице Киршина появляются угодливость, почтение, какая-то восторженность. Это изменение настолько застает врасплох, что я непонимающе таращусь на него.

      Лицо Киршина вновь принимает сонное выражение, он вяло шевелит губами:

      – Так Малецкий смотрел на старуху… Заботливый… Что ему было от нее нужно?.. Крутился вокруг. А она, этакая дама… Все свысока…

      – Вы ничего не трогали в квартире?

      – Увольте, – слабо морщится Киршин. – Там такой запах был… Мы и в комнату-то не заходили. Увидели из прихожей разгром да тело, прикрытое одеялом, сразу пошли звонить в милицию…

      – Все вместе? – уточняю я.

      – Элеонора побежала. Мы стояли, ждали…

      – Малецкий ничего не брал из квартиры?

      Киршин медленно качает головой:

      – В тот раз нет. Наоборот… Какую-то бумажку в прихожей хотел оставить. Но, видно, меня испугался, забрал тут же…

      – Что за бумажка? – подаюсь к нему.

      – Уведомление на денежный перевод.

      Опять этот перевод! Как он оказался у Малецкого? Почему, увидев убитую Стукову, Малецкий решил избавиться от него? Почему передумал? Зачем хранил? Не мог же он получить деньги по чужому переводу?.. А вдруг мог?!

      Понимаю, что Киршин на эти вопросы вряд ли ответит, поэтому задаю вопрос полегче:

      – Как вы можете охарактеризовать погибшую?

      Киршин вяло приподнимает покатые плечи, секунду молчит, потом говорит:

      – Я не особенно-то общался со Стуковой. Так, на лестнице столкнемся – поздороваемся… Простите, но у меня такое ощущение, что Стуковой зря не интересовались работники ОБХСС… Еще та старушка была…

      – Что вы хотите этим сказать? – настораживаюсь я.

      Рука Киршина описывает в воздухе неопределенный полукруг:

      – Ощущения…

      Поскольку любые ощущения нуждаются в проверке, уточняю:

      – А конкретнее? Какие ощущения? О чем идет речь?

      – Нетрудовые доходы, – не очень охотно и столь же неуверенно буркает Киршин.

      На чем основываются ощущения Гаргантюа из стройуправления, выяснить не удается, и, закончив составление