Точка бифуркации. Андрей Величко

был проходить по треугольному маршруту Бежецк – озеро Великое – Кашин – Бежецк. Поначалу все шло штатно, но сразу после поворота над озером впереди, немного правее курса, показался грозовой фронт. И перед Алексеем встала дилемма – прямо отсюда возвращаться на аэродром, сильно сократив маршрут, или все-таки попытаться пройти по краю грозы?

      – Принимаю решение продолжать полет по маршруту, – сообщил курсант в переговорную трубу. Проверяющий молчал, и Алексей понял это как одобрение. Инструктор и не должен был вмешиваться без крайней необходимости, причем для получения курсантом отметок «хорошо» или «отлично» требовалось, чтобы такая необходимость в полете не возникала. «Похоже, у меня пока все хорошо», – подумал Алексей, но не успел даже мысленно сплюнуть через левое плечо, как понял, что радоваться рано. Как он вообще ухитрился прозевать второй облачный фронт, на сей раз справа? Наверное, потому, что смотрел в основном на тот, что был слева, а теперь приходилось лететь между двух постепенно смыкающихся облачных стен. И почему молчит проверяющий – неужели он, Алексей, все делает правильно? Наверное, он считает, что человек, претендующий на звание пилота, должен уметь летать в любую погоду. Хорошо, если так, но дальше-то что? Еще минута – и самолет залетит в облака. Правда, насколько курсант успел заметить, впереди они, похоже, снова разойдутся, но километра два точно придется лететь вслепую. Снижаться? Но неизвестно, какова высота нижней кромки облачности, а сейчас хоть есть запас, на альтиметре два километра, а это значит, что реально меньше тысячи восьмисот быть не может никак.

      Слепые полеты в программу обучения не входили, но Алексей как-то раз во время обычного учебного полета примерно на минуту закрыл глаза, и ничего особенного не случилось. Вот только курсант не учел, что полет в идеальных условиях, когда самолет летит практически сам, и вплотную к грозовому фронту – это разные вещи.

      Как только «У-2» влетел в облака, началась свирепая болтанка, и уже через полминуты Алексей потерял всякое представление о своем положении в пространстве. «Да что же молчит проверяющий, он там помер, что ли? Если так, то тогда и мне недолго осталось», – мрачно подумал курсант и вдруг почувствовал, что он повис на ремнях. Отрицательная перегрузка или уже полет вверх колесами?

      Разумеется, таким режимам полета курсантов не учили. Да и вообще мотор в подобном положении работать не мог – карбюратор переставал подавать топливо. Что курсант почти сразу пронаблюдал в натуре: двигатель, чихнув пару раз, заглох. И тут Алексей вспомнил, что им говорил инструктор школы почти перед каждым полетом:

      – Ребята, наш «У-2» – совершенно уникальная машина. В какое бы неестественное положение вы его ни загнали, бросьте управление, и он сам выправит траекторию! Даже из штопора выйдет, лишь бы высоты хватило.

      «Похоже, я именно в штопор и сорвался», – подумал Алексей и – будь что будет – снял ноги с педалей и бросил ручку. И тут она вдруг – чудо! – сама пошла вперед, педали задвигались, а из переговорной