А я люблю военных…. Людмила Милевская

не ешьте, зачем вы едите, раз лишнее? – удивился Владимир Владимирович.

      – Сразу видно, что вы на диете никогда не сидели. Человек, доведенный до исступления диетами, перестает соображать, когда видит перед собой любую еду, будь это и тюремная баланда. Всякая женщина, если она здорова, без сомнений это подтвердит. Времена настали такие, что подтвердить это могут уже и девушки. Вот когда я была девушкой…

      Жуть отразилась на лице Владимира Владимировича, и я, как натура великодушная, его пожалела:

      – Впрочем, давайте перейдем к делу.

      – Давайте! – обрадовался он. – У нас есть к вам деловое предложение.

      Я завопила как резаная:

      – Что?!!

      Невозможно передать ни ужас, вложенный в этот вопрос, ни силу моего голоса – очень жаль, я очень постаралась.

      Владимир Владимирович такой реакции не ожидал и весь вздыбился; в комнату с паникой на лице заглянул часовой. Владимир Владимирович дал ему знак, мол все в порядке, часовой нырнул за дверь, а Владимир Владимирович стоически продолжил беседу.

      – Софья Адамовна, – воскликнул он, прямо на моих глазах пытаясь взять себя в руки, – что вас так напугало?

      – А вас? – поинтересовалась я.

      – Меня вы.

      – А меня вы. Сидя в казематах ваших, сбилась уже со счету дней, но чувствую, что скоро будет четверг. Поэтому знаю, что сейчас предлагать будете, и потому заранее отказываюсь.

      Он вздохнул с облегчением и попросил:

      – Не могли бы вы отказываться как-нибудь поспокойней.

      – Невластна над собой, когда речь заходит о жизни моей. Не то, чтобы я уж такая трусиха, нет, душой абсолютно ничего не боюсь – душа же бессмертна. Поэтому душе моей все равно, а вот тело очень умирать не хочет и всеми доступными способами сопротивляется. Слышали сами.

      Признание мое озадачило Владимира Владимировича.

      – Как же вы, в таком случае, решились гранатомет в руки взять? – скептически поинтересовался он.

      – Если бы вам заплатили столько, сколько мне, и вы бы решились, – отрезала я.

      Он повеселел:

      – Ага, следовательно дело в деньгах, и мы можем договориться.

      – Вряд ли. Зачем мне деньги в неволе? Теперь почему-то хочется жить.

      Мое откровение ему понравилось. Он тут же довольно подробно объяснил, насколько от него зависит какой приговор мне вынесут. Я тут же довела до его сведения, что очень рассчитываю на великодушие президента.

      – Президент меня помилует, – заверила я. – Не сомневаюсь, он даже испытывает некоторую благодарность за то, что я промахнулась. Для него просто счастье, что я за дело взялась. Другой бы уж точно не промахнулся, следовательно я каким-то образом президента даже спасла. Вот увидите, он в долгу не останется и тоже меня спасет. Лет десять отсижу и выйду. Не беда, говорят же: сорок пять, баба ягодка опять.

      – Вам будет несколько больше, – невежливо напомнил Владимир Владимирович.

      – Значит еще больше расцвету, вы же хотите мою жизнь опасности подвергнуть. Разницу видите? – я откинулась