Во имя любви. Анна Кэмпбелл

не стал. Ох, как же мучительно было сознавать, что Кэм ее хотел, но не мог отдаться на волю чувств.

      – Я надеялся, что честность разрядит ситуацию, – добавил он все-таки.

      – Увы, этого не случилось, – со вздохом пробормотала Пен.

      «Интересно, поцелует ли он меня на прощание?» – подумала она неожиданно. Ведь ей требовалось совсем немного. Всего один поцелуй, который она могла бы запомнить на всю жизнь. Хотя ей и так уже было, что вспомнить.

      – Не случилось потому, что ты меня не хочешь? – спросил Кэмден. – Или потому, что хочешь?

      Пенелопа вздрогнула и отпрянула, пролив немного вина.

      – Кэм, я…

      – Господь свидетель, это было бы неправильно. Ведь я ухаживаю за другой женщиной. А ты – сестра моего друга. Мы вместе выросли. – Голос герцога дрогнул, когда он добавил: – Но признайся, что ты меня хочешь. Ибо неизвестность сводит с ума.

      Пенелопе ужасно не хотелось все это слышать. Не хотелось отчасти потому, что она, безнравственная, сейчас горела желанием броситься в объятия Кэмдена и умолять его проделать с ней… множество совершенно запретных вещей. Пен отошла к балюстраде, чувствуя, как гулко колотится ее сердце. Ох, она едва не раскрыла Кэмдену свою тайну, хотя и поклялась, что он никогда не узнает о ее любви. А его жалость… она была бы страшнее смерти.

      – Кэм, зачем тебе мои признания? Ведь в этом нет никакого смысла…

      Он забрал у нее бокал и поставил его на балюстраду рядом со своим.

      – Мне нужно знать, вот и все.

      – Нет, не нужно, – возразила Пен – и вдруг тихо застонала. Стоявший на продуваемой легким бризом террасе, с непривычно взъерошенными волосами и горящими страстью глазами, Кэмден казался ей сейчас самым красивым из мужчин.

      И тут он схватил ее за руку:

      – Если бы ты меня не хотела, то так бы и сказала, верно?

      Пенелопа прекрасно понимала, что если Кэмден будет продолжать к ней прикасаться, то этой ночью она окажется в его постели.

      – Кто-нибудь может увидеть нас, Кэм.

      – Мне все равно. Скажи правду, Пен.

      – Но какой в этом прок? – спросила она в отчаянии и попыталась отстраниться. – Ты ведь женишься на леди Марианне… – Взгляд Кэма сосредоточился на ее губах, и их закололо так, словно он уже запечатлел на них поцелуй.

      – Когда-то я хотел жениться на тебе, Пен.

      Сердце Пенелопы наполнилось горечью, и она со вздохом проговорила:

      – Хотел, когда считал, что сможешь вылепить из меня все, что тебе угодно. Причем это было до того, как Питер, разорившись, окончательно запятнал и без того небезупречное имя нашей семьи, – разве не так?

      Пенелопа затаила дыхание в ожидании ответа; ей ужасно хотелось, чтобы Кэм опроверг это ее утверждение. Однако он конечно же этого не сделал. Он ни за что не стал бы ей лгать, и она одновременно и уважала, и ненавидела его за это.

      – Из леди Марианны получится безупречная герцогиня, – сказал он, немного помолчав.

      Сердце Пенелопы болезненно сжалось при мысли о том, что Кэм никогда не смог бы сказать того же самого о ней – даже до того, как она начала вести богемный образ