Мужчина, которого предала женщина. Владимир Колычев

взгляд… Именно так он смотрел на Валентина и сейчас. Круглое лицо, слегка выпуклый лоб, низкие горизонтальные брови, нос крупный и настолько рыхлый, что казалось, будто крылья носа так же легко отделить от его спинки, как одну мандариновую дольку от другой. Но, глядя на этого мужчину, вряд ли бы кто решился произвести такой эксперимент. Хоть он и производил впечатление человека добродушного, но вместе с тем в нем чувствовалась недюжинная сила духа, которая делала его опасным противником для возмутителя спокойствия.

      Второго арестанта Валентин никогда не видел. Массивная шарообразная голова, крупные блестящие залысины, насмешливый с наглецой, но совсем не агрессивный взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз, полные щеки, двойной подбородок, плечи широкие, но подернутые лишним жирком, заметный живот. На вид ему было лет тридцать пять.

      – Ну, вот и третий объявился! – поднимаясь со своего места, приветливо улыбнулся он.

      Руку Валентину он подавать не стал, но показал на койку, куда он мог положить матрас и завернутое в нем белье. В камере было всего три кровати, и трудно было ошибиться в том, какая из них свободная, но этикет должен быть соблюден.

      Валентин ярко улыбнулся, радуясь, что арестанты не пытаются качать права и давить на новичка. И сама камера впечатляла. Пусть и не очень большая, зато трехместная, с бочкообразным потолком, у каждого арестанта своя койка. Палас на полу, ковры на стенах, репродукция Веласкеса «Венера с зеркалом», двухкамерный холодильник с телевизором на нем. Не жарко здесь и не холодно, дышится легко, хотя и не свободно. Расстелить бы сейчас матрас, расправить постель и спать, спать…

      – Можно и на троих сообразить, – улыбнулся военный. – Только нет ничего. И нельзя.

      – Да я и не буду, – в тон ему ответил Валентин.

      – Что, зашился? – весело спросил мужчина с шарообразной головой.

      – Что-то вроде того. Я, когда выпью, буйным становлюсь.

      – За это не сажают… Кстати, меня Тимофей зовут.

      – Алексей, – представился военный.

      Никто из них не подал Валентину руки, но все равно обстановка располагала к теплому общению.

      – А я вас знаю… То есть по телевизору видел, – обратился к сухощавому сокамернику Полунин.

      – Леша, да ты у нас знаменитость! – засмеялся Тимофей, но военный осадил его спокойным движением руки.

      И пристально глядя на Валентина, спросил:

      – И поверил тому, что по ящику говорили?

      – Э-э, нет…

      – Значит, поверил, – сделал свой вывод Алексей.

      А ведь он был прав. Валентин действительно поверил в убийство мирных жителей. Дарьяна, кажется, разубеждала его в этом…

      – Да нет, нет! – мотнул головой он.

      – Ты с Лешей не спорь, – посоветовал ему Тимофей. – Он у нас людей насквозь видит. Только бояться его не надо. Он не следователь, вину из тебя вытаскивать не будет.

      – А чего ее вытаскивать? – присев на краешек скамейки, обескураженно пожал