Сияние богов. Антон Грановский

поднялся с лавки и сказал:

      – Подожди меня здесь, Первоход. Я схожу за товаром и мигом вернусь.

      – Сходишь за товаром? – Зрачки Глеба сузились. – Если мне не изменяет память, ты всегда держишь товар при себе – в сумке, в кармане или за пазухой.

      Бельмец тонко улыбнулся.

      – Силки Зигвуда – вещь особая, – объяснил он. – Если хочешь купить их, Первоход, тебе придется меня подождать.

      Похоже было на то, что Бельмец говорит искренне, однако что-то в его голосе Глебу не понравилось. Глеб кивнул подбородком в сторону изрытого кротовьими норами пригорка и сказал:

      – Видишь вон те норы?

      – Вижу, – даже не посмотрев на пригорок, ответил Бельмец.

      – Я заткну одну из них твоей башкой, если вздумаешь со мной шутить.

      Барыга усмехнулся.

      – Что ты, ходок, какие могут быть шутки? Я еще не свихнулся, чтобы шутить с великим Первоходом.

      С этими словами Бельмец отвернулся и заковылял к небольшой рощице деревьев, видневшейся неподалеку. Глеб проводил его недобрым взглядом, потом сел на лавку и достал из кармана берестяную коробку с бутовыми сигаретами.

      Прошло около минуты после ухода барыги, и вдруг прямо перед Глебом выросли четыре долговязых, широкоплечих молодца в дорогих кафтанах и в собольих шапках набекрень. На перевязи у каждого висел длинный кинжал. И это было странно. Почему кинжалы, а не мечи? Да и рукояти кинжалов выглядели как новенькие. Будто их никогда не брали в руки.

      Окинув молодцев спокойным взглядом, Глеб стряхнул с сигареты пепел, улыбнулся и вдруг одним махом вскочил на ноги, выхватил из ножен меч и, сделав молниеносный выпад, вонзил клинок ближайшему парню в горло.

      Трое других отшатнулись от неожиданности, а раненый парень упал на колени, схватился руками за окровавленное горло и прохрипел:

      – Заговоренный… меч.

      Затем рухнул на землю, дернулся и замер. Глеб, крепко стиснув в пальцах рукоять меча, оглядел лица оставшихся трех. Маскироваться далее не имело смысла, и они приняли свой истинный облик. Кожа на сухих, костлявых лицах натянулась, верхние губы приподнялись, и в оскаленных ртах блеснули клыки.

      – Мы не налетчики, – проговорил один и облизнул тонкие губы черным языком. – Мы охоронцы Бельмеца.

      От взгляда Первохода не укрылось, что стригои незаметно рассредоточились, а клыки их еще больше удлинились.

      – Вот как? – Глеб внимательно следил за каждым их движением. – Кажется, до вас тоже дошел отблеск золотых монет, которые я показывал Бельмецу. Вашему хозяину это может не понравиться.

      Еще один стригой сделал попытку прыгнуть, но Глеб легко увернулся от его когтей, рассек ему мечом живот, а когда тот рухнул на землю – отрубил ему одним ударом голову.

      Двое оставшихся стригоев по-прежнему стояли на своих местах, пристально глядя на Первохода и стараясь найти в его обороне слабое место.

      Ходок оглядел лица налетчиков медленным, спокойным взглядом и сказал:

      – Я буду считать до пяти. Если на счет «пять» вы все еще