Роль библиотек в информационном обеспечении исторической науки. Сборник статей

хотя и обладающим, безусловно, значительной спецификой» [Там же. С. 26]. Его вывод прямо противоположен научным взглядам сторонников управленческого документоведения. Представитель этой когорты документоведов Г.А. Двоеносова руководствуется дефиницией: «Документ – конвенциональная форма представления первичной и достоверной информации о явлениях, событиях, фактах объективной реальности, которая может быть использована как доказательство и как инструмент действия» [Двоеносова, 2012. С. 132]. Здесь отчетливо просматривается произвольность исходных понятий (стыдливо названная «конвенциональная форма»), свойственная эмпирическому управленческому документоведению.

      В статье «Феномен документа» Г.А. Двоеносова, задавшись целью «показать отличия документа и книги как разных социальных феноменов», честно признается: «Не будучи специалистом в области книговедения, библиотековедения и библиографии, сложно судить о том, какой научный подход наиболее способствует раскрытию сущности такого феномена, как книга». И тут же заявляет: «Документ и книга – два совершенно разных информационных объекта, которые имеют разные цели, предназначены для решения разных социальных задач и различаются технологиями создания, хранения и использования» [Двоеносова, 2015. С. 2]. Принципиальное различие между ними она усматривает в том, что «всякий официальный документ или частное письмо – правдивый, объективный свидетель прошлого, его материальный остаток. Всякая же рукопись литературного, научного и исторического характера есть лишь мнение о фактах и явлениях – по своей природе всегда субъективное» [Там же]. Следовательно, «отношения между документами и книгами – это отношение первичного и вторичного», ибо архивы хранят достоверную «первичную информацию», а библиотеки распространяют в обществе полиграфически растиражированные субъективные мнения авторов «вторичной информации» относительно известных им фактов. «Целью создания документа изначально было доказательство совершенных действий, явлений, событий, фактов. Книга же создавалась с целью сохранения, передачи и распространения знаний, чувств, впечатлений» [Там же. С. 5].

      Развивая свой феноменологический подход, автор в статье «Документ – имя собственное!» признает документами только «собственно первичные документы», а никак не книги или музейные предметы. Первичный документ – «уникальное достижение цивилизации, древнейший продукт человеческой деятельности, исключительное социальное явление и в то же время – все еще не познанный объект науки», и только он имеет право «называться своим собственным, данным ему изначально именем – документ» [Двоеносова, 2014. С. 91). Она отметает претензии библиотечных документологов на разработку «общей теории документа» и переименование книг в разновидность документов. Налицо словесное табу: ограничение словоупотребления, обусловленное внелингвистическими факторами, в данном случае – стремлением управленческого документоведения