История для ленивых. Максим Бужанский

на ветру плащ, кровавый цвет, кровавые потеки на доспехах.

      Когорты стоят, стоят, потупив взгляд.

      Тянется жребий – и каждый десятый умрет, даже если стойко стоял в бою.

      Дрогнули войска, легионы боятся Красса больше, чем любого Спартака, всех спартаков в мире с их гладиаторами и рабами.

      Спартак мертв.

      Крикс мертв, Эномай мертв, мертв Граник, вся их сволочь мертва.

      Но Триумфа не будет.

      Это ведь жалкие рабы, сенаторы опомнились, и Красс рычит в бессильном бешенстве.

      Помпей, спешно вернувшийся Помпей добивает остатки, и уставлена Аппиева дорога тысячами крестов.

      Умирают рабы, воет в бессильной злобе Красс, сияет улыбкой Помпей.

      Доволен Сенат, разделяй и властвуй, это не только для чужих, это и для своих.

      Годы.

      Горящие здания Рима, пожарные команды, покупки за бесценок.

      Его вызвали в суд, обвинив в связи в весталкой.

      Наказание – смерть.

      «Я хотел купить у нее участок, потому и обхаживал», – разводит ручищами Красс.

      Хохочет Рим, не сомневается никто.

      «Так что насчет участка?» – бормочет Красс в спину уходящей весталке…

      Консульство.

      Цезарь, глаза, лед и пламя.

      Консульство с Помпеем.

      Триумвират.

      Они привыкли ненавидеть друг друга, даже шутят об этом, смешно.

      У Помпея есть Триумф, не один.

      Над каждой частью Известного Мира.

      Азия, Африка, Европа.

      У Красса нет.

      Он берет себе провинцию, Сирию.

      Парфия ждет, ждет Триумф.

      Когда войска выходили из Города, Народный Трибун его проклял.

      Остановить было нельзя, он шел к своей судьбе.

      Красс запахнулся в плащ и тронул коня, проезжая мимо Трибуна.

      Песок.

      Проклятый песок.

      Красс распахнул плащ и тронул коня, навстречу Сурене.

      Сверкнул меч.

      Красс улыбается…

      Глава 6. Марк Антоний

      Что делает человека счастливым?

      Деньги, почести, власть?

      Нет.

      Радовать могут.

      Давать возможности могут.

      А счастливым не делают.

      Счастливым делает возможность быть собой.

      Он всегда хотел быть собой.

      И очень любил жизнь.

      Нет, не так.

      Он Очень любил жизнь.

      Жалел ли он о чем-то тогда, 1 августа 30 года до н. э.?

      Вряд ли.

      Ведь он был собой.

      Просто дальше нельзя было быть.

      Клочок пергамента, короткая строчка букв, скомканный и скрутившийся краями, будто от обиды.

      Чадящее масло в лампаде.

      Чуть сладкое, он иногда выныривал из этого марева и замечал, что запах слишком сладкий.

      Раздраженно хмурился и через секунду забывал напрочь.

      Он все забывал напрочь через секунду, в этом беда и в этом его счастье.

      Ладонь гладит рукоять меча.

      Так интересно, царства, миры, города.

      Сотни тысяч солдат, бьющих дороги подошвами в маршевом шаге.

      Значки когорт, легионные Орлы.

      Дворцы,