История для ленивых. Максим Бужанский

факел, потом еще один, вспыхнули солдатские плащи.

      Спартак тенью слетел с коня, рванулся к Орлу!

      Он бросился ему наперерез, но руку сзади перехватила чья-то кисть, и в глаз вонзилось лезвие кинжала.

      Он все помнил, бой был нечестным!

      Он все помнил, бой был нечестным!

      Батиат так им и сказал: «Вы должны проиграть, я поставил на ту сторону!»

      Они хлопали друг друга по плечам, прощаясь и лязгая доспехами, выходили один за другим на арену, под рев улюлюкающей толпы.

      Он видел, как каждого из них проволокли обратно, вцепившись крючьями в мертвые тела.

      В этот вечер он все решил.

      Батиат был пьян, маленький лысый толстяк, вечно в грязной засаленной тунике.

      Он пришел к ним вечером, швырнул мех с кислым вином и хохотал, потрясая набитым золотом кошельком.

      Когда спустя час охранник пришел погасить факел, один из них, метнувшись змеей, схватил его за щиколотку, а остальные рванули на себя, протянув руки сквозь решетку.

      Они забрали ключи, разбили ему голову, задушили часовых и привратника и вырвались в ночь.

      Свободными!!!

      Они бежали в темноте, три десятка мужчин, обученных убивать.

      Лил дождь, ноги скользили в грязи, но они были свободны, и сердце колотилось бешеным ритмом, отбивая – больше никогда!!!

      Утро обрушилось хмурым солнцем, тускло подсвечивающим низко висящие облака.

      До Везувия всего ничего, он уже вырос темной массой в тумане, уже видны уходящие вверх по поросшему деревьями склону тропинки пастухов.

      Повозка. Торговец с дочерью, четверка охранников, возница.

      Навалились толпой, захлестнули цепи вокруг шей, били наотмашь кандалами.

      Головы разлетаются, словно тыквы, мечи выскальзывают из ослабших рук.

      Торговцу вспарывают живот, словно брюхо рыбе, он бьется на острие меча, никак не желая умирать.

      Девчонка пытается бежать, догоняют, волокут за волосы к телеге.

      Рослый германец срывает одежду, швыряет лицом вниз на телегу, одна рука по-прежнему сжимает намотанные на кулак волосы, другая стиснула грудь до синевы.

      Насилуют сразу несколько человек, девчонка орет, захлебывается в крике, только распаляя гладиаторов.

      Им давным-давно осточертели податливые шлюхи, изредка приводимые Батиатом, сопротивление жертвы, борьба, их только заводят.

      Спартак ловит безумный, полный отчаяния и боли взгляд девушки.

      Такие глаза вчера были у Ганимеда, ретиария.

      Он был еще жив, когда рабы крючьями волокли его с арены и внутренности сизым клубком вываливались из раны в животе.

      Шаг вперед.

      Короткий меч, отобранный вчера у убитого охранника, пробегает по горлу, кровь волной хлещет на германцев, девчонка вздрагивает и застывает безвольной куклой.

      Взгляды полные бешенства, сейчас взорвутся.

      Рука срывает холщовый покров с телеги, открывая глазам груды панцирей, мечей и шлемов.

      «Хватайте оружие!» – голос Спартака хриплый, он вырывает из кучи первый попавшийся щит и швыряет его Эномаю.

      Тот машинально ловит, машинально взвешивает в руке.

      Оружие успокаивает,