The Телки: Два года спустя, или Videoты. Сергей Минаев

Что «э»? – кажется, я краснею. – Мы ж не знали, что здесь еще пидар... в смысле геи собираются!

      – Сам ты пидар, понял, нет?! – Армянин начинает багроветь.

      – Спокойно, спокойно! – Я поднимаю одну руку вверх, а другой сгребаю футболку и кроссовки. – Мы сейчас ровно отскакиваем отсюда. Исчезаем, будто нас не было, окей?

      – Он мне чуть руку не сломал! – жалуется Саша, теребя кисть.

      – Что тут у вас за разборки? – держась за дверной проем, в комнату втягивается «байкер» с нешуточной эрекцией.

      – Они натуралы! – Гарик тычет в нас пальцем.

      – У всех свои недостатки, – ощеривается «байкер». – Один раз – не Фредди Меркьюри, чуваки!

      В этот момент мы с Антоном, не сговариваясь, прижимаем к груди шмотки и тараним «байкера» плечом. Он вываливается обратно, мы проносимся к двери, Антон дергает ее на себя, дверь не поддается, и он начинает испуганно озираться по сторонам. Гомики похотливо смотрят на нас, распластавшись на диванах. Я стараюсь не отмечать подробностей, чтобы не получить сексуальную травму, и наваливаюсь на дверь, которая, как оказалось, открывается наружу.

      На бегу натягиваем на себя футболки и влезаем в кроссовки, прыгая на одной ноге.

      – Они дальше не пойдут, – говорит Антон, пытаясь восстановить дыхание.

      – Света боятся? Они же пидары, а не вампиры, зайка!

      – Заткнись!

      Девушки на ресепшн удивленно оглядывают нас:

      – Так быстро? Вам у нас не понравилось?

      – Нам «у них» не понравилось.

      – А вы, ребята, не знали, куда шли? У нас же для гетеро – направо. Перейдете? – Они прыскают со смеху.

      – Нет, спасибо. В другой раз! – отвечаю я, одергивая футболку.

      – У вас очень... мило! – брякает Антон, и мы скипаем на улицу.

      – Заходите еще! – звучит вслед.

      Первые минут двадцать в машине молча слушаем музыку. Антон ведет довольно быстро, сворачивая, кажется, наугад.

      – Извини, брат, абсдача! – наконец выдыхает он, когда машина оказывается на Чистопрудном.

      – Ты понимаешь, – нервно жестикулирую я, – ты понимаешь, баран, что у меня теперь репутация испорчена?

      – С какой это стати? Будто ты раньше по борделям не шлялся! Или ты переживаешь, что ударил того парня?

      – По гей-борделям, прошу отметить! По гей-борделям – никогда. А если у них там камеры? А они наверняка есть, мудило!

      – Дрончик, не переживай, ну я же не думал, что так получится! Я-то в прошлый раз был в другой комнате.

      – А может, ты меня так приобщить хотел? – Я пристально смотрю на него. – Пресыщенная богемная жизнь, да, зайка?

      – Ты не заговаривайся! – Антон делает вид, что злится.

      – Я не заговариваюсь, я задумываюсь. – Я машу рукой с сигаретой перед лицом, отгоняя клубы дыма. – И знаешь, о чем я думаю, зайка? Я думаю о заголовках в газете «Жизнь»!

      – «Моя бабушка читает газету “Жизнь”» – цитирует Антон «ЦАО». – Ты Ксения Собчак, что ли, чтобы за тобой папарацци охотились? Любишь ты преувеличивать!

      – Давайте-ка поговорим о преувеличениях. – Я стучу пальцами по «торпеде». –