Сбежавшая игрушка. Татьяна Алферьева

ты ведешь себя как-то странно. Слишком дерзко для тебя, – двуликий так дергал за пуговицы, что, скорее всего, половину из них уже оборвал.

      Ответила я громким, внезапным чихом.

      – Только попробуй! – рявкнули за спиной.

      – Что?

      – Заболеть.

      – Я – нормально. Я спать хочу.

      Глаза действительно начинали слипаться.

      – Вообще-то моя очередь отдыхать, – напомнил Лэнс, поворачивая меня к себе лицом.

      – Ты есть хотел. Давай, ты поешь, а я посплю.

      – Только не здесь.

      Князь подхватил с земли свою куртку и накинул мне на плечи. Затем неаккуратно поднял мою котомку, выронил через дыры все мои вещи, буркнул: «Собирай. Я пока огонь разведу», – и, прихватив сверток с мясом, пошел в сторону кустистой рощи, зеленеющей в нескольких десятках метров от берега.

      Между тем я начала раскисать. Даже опуститься на корточки оказалось непростой задачей, а встать и того труднее. Разморило меня в объятиях зверя от его тепла и мурлыканья, жутко хотелось лечь лапками кверху и ни о чем больше не думать, не переживать.

      Пока добралась до рощи, Лэнс уже безжалостно наломал кучу веток, развел костер, причем моим огнивом, поскольку среди вываленных на землю вещей я его так и не нашла, и теперь подогревал на огне мясо. Утром казавшийся таким аппетитным «шашлык» неожиданно стал мне противен. Я даже смотреть на него не могла, не то что попытаться съесть. Лэнс заподозрил неладное, подсел ближе, ощупал лоб и руки.

      – Ты слишком горячая.

      – Перегрелась, – отшатнулась я назад, выскальзывая из-под его ладони.

      – Ложись. Я видел, у тебя есть какая-то серая тряпка, подстели ее под себя.

      – Это платье.

      – Хорошо, – терпеливо согласился Лэнс. – Подложи под себя платье, а сверху укройся курткой.

      Я достала подарок тети Маши, с грустью погладила тонкую ткань, сказала в пустоту, скорее для себя, чем для князя:

      – Оно не серое, а бледно-голубое.

      – Ложись, – зеленые глаза Лэнса были полны беспокойства.

      Я аккуратно разложила платье на колючих, поломанных ветках кустарника и, прежде чем лечь, сказала:

      – Ты только не бойся. Когда я простываю, у меня поднимается очень высокая температура. Это нормально. Мой организм всегда так борется с болезнью. Зато все быстро проходит.

      – Я половины не понял из того, что ты сказала, – фыркнул князь.

      – Ну и ладно, – я легла, закрыла глаза и быстро провалилась в сон.

* * *

      «Дэй! Где ловцы?!» – «Что стряслось?» – «Она заболела! Вся горит! У нее лихорадка!» – «Успокойся. Они где-то рядом». – «Она даже в себя не приходит. Бредит и мечется. Что мне делать?!» – «Во-первых, если она горячая, было бы разумно ее охладить». – «Предлагаешь снова бросить в озеро?» – «Хотя бы обтереть мокрой тряпкой». – «Я никогда этого не делал». – «Уверяю, это несложно». – «Мелкая сказала, что для нее это нормально. Она так выздоравливает». – «Мелкая?» – «Я ее так называю». – «Тогда какого тарха ты снова собрался ее слушаться? Не хватило одного раза? Тогда чуть не утонула.