Принц Зазеркалья. А. Г. Говард

Конечно, я бы хотел жить со своими родными. Но я бы ничего не стал менять. Если бы я сделался Белым рыцарем, то никогда не встретил бы твою маму. Не родилась бы ты. И, между прочим, я ни на что в мире не променяю двух моих девочек…

      Он целует мои волосы.

      Я прижимаюсь к папе и стараюсь вернуть себе дар речи.

      – Спасибо, – шепотом говорю я, успокоенная запахом детских мелков, который исходит от его рубашки.

      Но, пусть даже папа в состоянии смириться с тем, как изменилось его будущее, я не готова принять настоящее.

      – Так, – говорит он уже тверже и отстраняется. – Давай-ка на тебя посмотрим.

      Папа хмурится, когда проводит большим пальцем по моему темени.

      – А эта исцеляющая магия правда работает. Было столько крови… я думал, у тебя как минимум сотрясение.

      Он, наверное, страшно испугался, когда увидел, как я прыгнула в грозовое облако и ударилась о дерево.

      – Откуда ты знал, что меня можно исцелить?

      – А я и не знал. Я хотел отправить тебя в больницу. Но мы оба были крошечные, а грибы потерялись.

      Я вижу, как у него на шее дрожит жилка.

      – Тогда я попросил бабочек отнести нас сюда. Я надеялся, что они поймут – и что кто-нибудь здесь нам поможет.

      Наверно, было ужасно чувствовать себя абсолютно беспомощным, действовать вопреки логике и наконец поверить в то, что не имело смысла. У папы больше силы духа, чем думали мы с мамой.

      Я стискиваю его руки.

      – Ты молодец.

      – Молодец – тот малыш. Котоптичка.

      Папа разжимает мои ладони и проводит пальцами по шрамам.

      – Именно это пыталась сделать твоя мама, когда ты была маленькой и напоролась на ножницы. Поэтому она твердила, что может исцелить тебя. Она хотела тебе помочь. А я ее оттолкнул.

      Его влажные глаза устремляются на меня.

      – Прости, Элли.

      – Ты не знал. Мы тебе не говорили.

      Он хмурится и прижимается лбом к моему лбу.

      – Ну, ты можешь искупить свою вину. Во-первых, я больше не хочу видеть, как ты бросаешься в небо.

      Я улыбаюсь сквозь слезы.

      – Да ладно. У меня же есть крылья.

      Папа откидывается на спинку.

      – Да, и они очень красивые, но, боюсь, плоховато работают.

      Он смотрит мне за плечо, на прозрачные крылья, которые отбрасывают тень на кушетку.

      – Хотя, кажется, теперь они сильней, чем были.

      Я двигаю крыльями. Не больно. Даже правое крыло вполне восстановилось. Видимо, магия Чешика исцелила не только мою голову.

      Теперь я могу летать. Как раз вовремя, чтобы отправиться в Гдетотам.

      Папа, очевидно, угадывает мои мысли, потому что вновь берет меня за подбородок.

      – Ты уязвима, пусть даже у тебя есть способности, которых нет у других девушек. Никакого больше ненужного риска, ладно?

      Я киваю, чтобы успокоить его. Папа не понимает, насколько необходим риск, чтобы всё исправить. А главное, он не понимает, что я уже начинаю мечтать об опасностях.

      – Что еще? –