Принц Зазеркалья. А. Г. Говард

чтобы она исправила порталы. Они скучают по дому и по родным.

      Значит, Чешик не навещал меня в лечебнице, потому что не хотел наводить на мой след сердитых подземцев. Он действительно здесь!

      Я заставляю себя открыть глаза.

      В ноздри мне ударяет теплый запах растопленного свечного воска. На стенах, обитых ярко-синей и зеленой тканью, – мягкие отблески огня. Окон нет.

      Это какая-то небольшая комната. Я лежу на круглой кушетке без спинки, среди разноцветных подушек, украшенных кисточками. Обстановка похожа на цирковую – экстравагантная, но, как ни странно, красивая. Куполообразный потолок обит тканью «под зебру». Не считая светильников, здесь всё мягкое, даже пол. Это смесь изолятора в лечебнице и домика Первой Сестры в Стране Чудес.

      Двое, стоящие надо мной, постепенно обретают форму.

      Незнакомец кажется таким же высоким, как папа. В нем есть что-то странно знакомое, хотя я никогда в жизни его не видела. Мускулистое тело окутано коричневым кожаным плащом, замшевые брюки защитного цвета заправлены в сапоги. Большой капюшон складками лежит на плечах и на спине. Недостает лишь колчана со стрелами, и я сказала бы, что это Робин Гуд.

      Темные волосы, испещренные седыми нитями, острая бородка, кустистые брови. Глаза цвета имбирного пива внимательно смотрят на меня.

      – Ну что ж, здравствуй наконец, – добродушно говорит он.

      Кончик моего носа чешется. Я вытаскиваю руку из-под одеяла и успеваю прикрыть рот, прежде чем чихнуть. Тут же я взвизгиваю: мой нос становится крохотным, как горошина.

      – А, это небольшая реакция на чай, – говорит незнакомец.

      – Небольшая?

      Из-за уменьшившегося носа мой голос звучит как писк. Я сбрасываю одеяло и с трудом сажусь.

      Папа устраивается рядом, на подушке.

      – Ничего страшного, Элли, просто подожди немножко.

      Даже его ровный голос не способен меня успокоить. Еще один чих – и мой нос делается прежнего размера. Зато раздувается правая кисть – и растет, пока не достигает размера баскетбольного мяча.

      Я вскрикиваю.

      – А у нее твой подбородок, – говорит незнакомец, словно не замечая моих спонтанных изменений. – Но крылья и глаза…

      – Это от матери, – с гордостью отвечает папа, как будто он тоже не видит, что происходит.

      Может быть, побочный эффект от чая – галлюцинации. Я пытаюсь приподнять раздувшуюся руку, но она лежит на постели, как булыжник. Я сжимаю пальцы в кулак и с силой дергаю. Моя рука бьет папу в живот, и он сваливается с кушетки на груду подушек.

      Нет. Я не брежу.

      На меня снова нападает приступ чихания. Когда он прекращается, я облегченно вздыхаю: рука приобретает нормальный вид, а прочие части тела остаются прежними.

      Незнакомец помогает папе встать. Тот отряхивает свои фланелевые брюки, и оба смотрят на меня широко раскрытыми карими глазами, как на неожиданный результат научного эксперимента.

      Я щупаю макушку – единственную часть тела, которую мне не видно.

      – О нет. Моя голова стала размером с шишку?

      Незнакомец