Носители. Сосуд. Иннокентий Лаженицын

Марин, – ответил Вася.

      – Здравствуйте, – сказал я, хотя на вид ей было лет столько же, сколько и мне, но что-то подсказывало, что она значительно старше и уважительное обращение более приемлемо.

      – Шестой пока занят, проходите, подождите, он вас вызовет, – проинструктировала она. – Распишитесь в журнале, вот тут, – ткнула она пальцем в стандартный журнал всех формальных охранников в государственных учреждениях. Мы расписались напротив наших идентификаторов.

      Вася открыл дверь и пропустил меня вперед. За дверью была крутая металлическая лестница, ведущая вниз. Спустившись по ней, я оказался в коридоре, жутко похожем на тот, что прорисовала мне Ненависть во сне. Хотя в этом не было ничего удивительного, все коридоры в чем-то были похожи. Этот был не столь длинный, я насчитал шесть дверей по правой стороне, с левой их не было, заканчивался он еще одной лестницей, ведущей вниз.

      – Наша дверь с номером шесть, – сказал Вася, – около нее и ждем.

      В коридоре не было ни лавочек, ни стульев, потому, подойдя к нужному нам кабинету, мы просто облокотились на стену. Повисла неловкая тишина, которая так мне не нравилась.

      – Почему комиссары? – начал я беседу с первой пришедшей в голову мысли.

      – Прикрепилось название еще со времен Петра Первого. Да и в Стране Советов тоже наименование было популярное, за границей их именуют иначе, на свой лад. Изначально это были представители Старейшин в каждом из регионов, но спустя века почти все регионы разделились согласно территориям стран, обрели независимость, и у власти остались те самые комиссары, ну или их наследники и ставленники, все как у людей, в общем, – ответил Злорадство.

      – Почему встречи с начальством проводятся в полуподвальных помещениях?

      – Конспирация, – лаконично ответил Вася. – Комиссары вообще очень трепетно относятся к своим личностям, старательно скрывают их, никто из носителей не знает их истинного облика. Слишком много зависит от них, чтобы давать шанс хоть кому-то узнать, как они выглядят. Говорят, в обычной жизни их легко можно встретить в конторе или на улице, но ты никогда не будешь знать, что именно этот носитель – комиссар. Потому встречи проводятся в этих кабинетах.

      – А их нумерация что-нибудь значит? – вспомнил я слова Нежности про шестого.

      – Их внутренняя иерархия, насколько мне известно. Первый – самый главный, потому и занимается самыми экстренными делами, которые не способны разрулить прочие носители и комиссары.

      – Значит, мне еще повезло, мной занимается только шестой.

      – Тобой уже занимаются комиссары, что говорит об экстренности и необычности твоего дела, – не разделил мою радость Вася. – Да и все может поменяться. В случае ухудшения ситуации тебя в легкую переведут хоть к первому.

      Раздался неприятный щелчок и шипение, откуда-то с потолка прозвучал сиплый голос: «Проходите».

      – Вперед, пути назад нет, – подбодрил меня