За то, что я руки твои не сумел удержать… (сборник). Осип Мандельштам

парка,

      В тот замок, где обедал он.

1915

      «От вторника и до субботы…»

      От вторника и до субботы

      Одна пустыня пролегла.

      О, длительные перелеты!

      Семь тысяч верст – одна стрела.

      И ласточки когда летели

      В Египет водяным путем,

      Четыре дня они висели,

      Не зачерпнув воды крылом.

1915

      «И поныне на Афоне…»

      И поныне на Афоне

      Древо чудное растет,

      На крутом зеленом склоне

      Имя Божие поет.

      В каждой радуются келье

      Имябожцы-мужики:

      Слово – чистое веселье,

      Исцеленье от тоски!

      Всенародно, громогласно

      Чернецы осуждены;

      Но от ереси прекрасной

      Мы спасаться не должны.

      Каждый раз, когда мы любим,

      Мы в нее впадаем вновь.

      Безымянную мы губим

      Вместе с именем любовь.

1915

      «Вот дароносица, как солнце золотое…»

      Вот дароносица, как солнце золотое,

      Повисла в воздухе – великолепный миг.

      Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:

      Взят в руки целый мир, как яблоко простое.

      Богослужения торжественный зенит,

      Свет в круглой храмине под куполом в июле,

      Чтоб полной грудью мы вне времени вздохнули

      О луговине той, где время не бежит.

      И Евхаристия, как вечный полдень длится —

      Все причащаются, играют и поют,

      И на виду у всех божественный сосуд

      Неисчерпаемым веселием струится.

1915

      «Обиженно уходят на холмы…»

      Обиженно уходят на холмы,

      Как Римом недовольные плебеи,

      Старухи-овцы – черные халдеи,

      Исчадье ночи в капюшонах тьмы.

      Их тысячи – передвигают все,

      Как жердочки, мохнатые колени,

      Трясутся и бегут в курчавой пене,

      Как жеребья в огромном колесе.

      Им нужен царь и черный Авентин,

      Овечий Рим с его семью холмами,

      Собачий лай, костер под небесами

      И горький дым жилища, и овин.

      На них кустарник двинулся стеной,

      И побежали воинов палатки,

      Они идут в священном беспорядке.

      Висит руно тяжелою волной.

1915

      «О свободе небывалой…»

      О свободе небывалой

      Сладко думать у свечи.

      – Ты побудь со мной сначала, —

      Верность плакала в ночи, —

      Только я мою корону

      Возлагаю на тебя,

      Чтоб свободе, как закону,

      Подчинился ты, любя…

      – Я свободе, как закону,

      Обручен, и потому

      Эту легкую корону

      Никогда я не сниму.

      Нам ли, брошенным в пространстве,

      Обреченным умереть,

      О прекрасном постоянстве

      И о верности жалеть!

1915

      Дворцовая площадь

      Императорский виссон

      И моторов колесницы —

      В