Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Бёрнетт

и принялся расспрашивать своего маленького друга о подробностях. Так как Седрик мог ответить далеко не на все вопросы, то мистер Хоббс пытался сам отвечать на остальные. Мистер Хэвишем был бы очень удивлен, если бы мог услышать рассуждения торговца о графах, маркизах и лордах.

      Впрочем, мистер Хэвишем и без того многому удивлялся в эти дни. Всю свою жизнь он провел в Англии, американцы и их обычаи были ему чужды. Почти сорок лет он был адвокатом графа Доринкорта и хорошо представлял себе размеры его богатства и могущества. Сейчас он деловито и беспристрастно наблюдал за маленьким мальчиком, который должен был стать наследником графа Доринкорта. Адвокат знал, сколько надежд старый граф возлагал на своих старших сыновей, слышал о его бешеной ярости при известии о женитьбе капитана Седрика и сам наблюдал ненависть старика: граф с презрением отзывался о вдове младшего сына и утверждал, что она, необразованная американская девица, вышла за его сына только потому, что тот был сыном графа.

      Старый адвокат тоже был склонен так думать. В своей жизни он видел немало себялюбивых, корыстных людей и к тому же был не слишком хорошего мнения об американцах. Когда его экипаж въехал на невзрачную улицу и остановился перед простым маленьким домиком, ему стало досадно. Ему показалось ужасным, что будущий владелец замков Доринкорт, Уиндем-Тауэрс, Чорлуорт и прочих великолепных поместий родился и воспитывался в таком убогом месте. Мистер Хэвишем гордился знатным семейством, судебные дела которого он вел столько лет, и ему претила перспектива вести дела с вульгарной, корыстной женщиной, не уважающей родину своего умершего мужа и его дворянское достоинство. Это было действительно старинное и славное имя, и мистер Хэвишем был проникнут глубочайшим уважением к нему.

      Когда Мэри ввела старого адвоката в маленькую гостиную, он зорко осмотрелся кругом. Комната была убрана просто, но выглядела уютной, в ней не было дешевых мещанских безделушек и пестрых картин. Немногие украшения на стенах свидетельствовали о хорошем вкусе хозяев, прелестные вещицы были явно сделаны умелыми женскими руками. «Не так уж плохо, – сказал он сам себе, – впрочем, может быть, в этом проявился вкус капитана».

      Но когда в комнату вошла миссис Эррол, мистер Хэвишем подумал, что и она сама наверняка тоже участвовала в создании домашнего уюта. Не будь он сдержанным, холодным старым джентльменом, адвокат, вероятно, выразил бы удивление, увидев ее. В своем простом черном платье, плотно облегающем ее стройную фигуру, вдова младшего сына графа больше походила на юную девушку, чем на мать семилетнего мальчика. Ее молодое лицо было красиво, но грустно, а в больших глазах светилось нежное, задумчивое выражение, которое не покидало ее после смерти мужа. Седрик привык к нему; оно исчезало только, когда мальчик с ней играл или разговаривал или когда он, рассуждая о чем-нибудь серьезно, вдруг употреблял новые для него слова, которые почерпнул из газет или из разговоров с мистером Хоббсом. Мальчик любил замысловатые выражения и всегда радовался, если они заставляли маму смеяться, хотя сам не видел в них ничего смешного.

      Адвокат