Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий. Джоби Уоррик

человека, египтянина, который, к счастью для агентов, не был вооружен. “Мы не знали, что в доме есть кто-то еще, – говорил впоследствии Абу Хайсам. – Этого человека мы обнаружили только потому, что занавеска колыхалась, хотя окна за ней не было”.

      Агенты бросили пистолет – автоматический М-15 с тремя полными обоймами – в фургон, туда же отправили взбешенных подозреваемых. Заркави, все еще “готовый убивать”, как описывал его позже один из бойцов, враждебно глядел на агентов с заднего сиденья: спутанные волосы, из-под рукава разорванной ночной рубашки выглядывают наколки. “Он в бешенстве выкрикивал обвинения: “Кяфиры! Неверные!” – вспоминал агент.

      Потом группа вернулась в похожую на крепость штаб-квартиру Мухабарата для допроса. Среди тех, кто заходил навестить подозреваемых, был Самих Баттихи, седовласый, умудренный опытом замдиректора агентства. Он смотрел, как его люди в маленькой, ярко освещенной камере по очереди пытаются расколоть подозреваемого. Заркави никоим образом не походил на сломленного, вспоминал потом Баттихи. “Пропаганда лилась из него потоком. Его голова была нашпигована идеологией”, – рассказывал он.

      Баттихи, которого вскоре назначат директором разведки, с растущей тревогой наблюдал за потоком возвращавшихся из Афганистана иорданцев, которые воевали в рядах моджахедов под исламистскими знаменами. Поначалу, вспоминал он, иорданцы, добровольно ехавшие в Афганистан, “были хорошими парнями, они сражались против коммунистов” – в этом пункте Иордания сходилась с самыми важными своими союзниками, включая Америку, Британию и Саудовскую Аравию. Сейчас они возвращались домой, закаленные в боях и с диаметрально противоположными взглядами, даже манера говорить и одеваться у них изменилась. Заркави выглядел и говорил как другие, но был агрессивен, точно посаженное в клетку животное. Многие знали, что в юности он был драчуном и мелким уголовником. Сейчас Баттихи спрашивал себя, не слились ли эти две части личности воедино, дав на выходе бандита и религиозного фанатика. “Он не соответствовал профилю, – говорил Баттихи. – Пьяница и головорез. Семья тревожилась, отправляла его в религиозные группы, чтобы наставить на путь истинный. Но он, кажется, встал на слишком истинный путь. Так что мы получили худшее из двух миров”.

      На самом деле Мухабарат знал о Заркави многое с самого начала, еще до тюрьмы. Если его толстое полицейское досье и оставляло какие-то пробелы, они быстро заполнялись массой сведений, добытых разведслужбой.

      Ахмад Фадиль аль-Халайли, как показывали записи, был проблемой с детства: он прошел по тернистой дорожке от вандализма, наркотиков и алкоголя до более серьезных преступлений. Родился он 30 октября 1966 года у небогатых иорданцев: отец служил в городской администрации Зарки, истово верующая мать любила мальчика больше его семи сестер и двоих братьев. Семья жила в скромном двухэтажном доме, который располагался