«Роза» Исфахана. Михель Гавен

трижды удостоенной Нобелевской премии мира за оказание помощи людям, пострадавшим от стихийных бедствий и экологических катастроф, организации, удостоенной всех самых престижных гуманитарных наград, отвечать надо немедленно?! Да и для чего вообще она занимает столь высокий пост, как не для того, чтобы отвечать на письма граждан и исполнять их волю? Ан нет. Кто для нее русская княгиня Наталья Роджерс-Голицына? Да никто! Пустой звук. – Мать вынесла кофе на балкон, поставила поднос на столик. – Пришлось просить доброго товарища и соратника Петра Петровича Шереметева, чтобы отнес нашу бумагу прямо в Кремль и вручил кому надо. А заодно чтоб и на нерадивую питерскую губернаторшу пожаловался. Сработало вроде. Правда, там мне сразу предложили в Москве клинику открыть, но я отказалась. Раз уж, говорю, родилась в Петербурге, значит, только в Петербурге жить и работать буду. В общем, наобещали опять с три короба, а воз и ныне там. В Киеве открыли быстрее. Ну да ничего, я терпеливая…

* * *

      «Интересно, удалось ли маме победить российскую бюрократию?» Увы, мама сейчас далеко – не спросишь. А Дэвид сообщать об этом в засекреченных сообщениях не станет: не первой важности информация. Здоровье и жизнь близких и любимых людей куда важнее. И это правильно. В Америке приоритет всегда отдается тем, кто дорог. Не бюрократам же…

      В дверь постучали, и Джин закрыла электронное письмо.

      – Войдите.

      – Ханум, – на пороге появилась сияющая Марьям, – я принесла кофе. А мой двоюродный брат прислал нам разные лакомства.

      «Нет, не зря все-таки говорят, что мысль материальна и подобное притягивает подобное, – подумала Джин. – Стоило мне вспомнить, как мы с мамой пили кофе, и вот вам, пожалуйста, угощение».

      Даже на территории миссии Красного Креста Марьям, как истая мусульманка, не снимала ни платка, ни длинных одеяний. Она осторожно вошла в комнату и поставила перед Джин поднос с кофейником, чашкой и широкой стеклянной тарелкой, доверху наполненой восточными сладостями.

      – Брат сказал, что всё очень свежее. Вам должно понравиться, ханум.

      – Спасибо, Марьям. И передай мою благодарность брату, – улыбнулась Джин.

      Двоюродный брат Марьям содержал кофейню в Исфахане, недалеко от площади Имама. По профессии он был кондитером, что считалось на Востоке очень почетным, ведь персидские сладости испокон века чрезвычайно ценились во всем мире и слыли одними из самых изысканных. Каждый повар-кондитер имел свои секреты, которые тщательно охранялись и передавались исключительно по наследству.

      – Выбирайте, ханум. Здесь и халва с фисташками и миндалем, и конфеты сухан с орехами, и нуга очень вкусная…

      – Сама-то хоть попробовала?

      – Ой, я уже много всего съела, даже стыдно, – девушка приложила палец к губам, как бы запрещая себе прикасаться к лакомствам. – Брат ведь целую коробку всяких вкусностей прислал…

      – Можешь взять еще, – придвинула к ней тарелку Джин.

      – Ну,