На восточном порубежье. Сергей Жук

твой племяш Иван даст ли твою карту Берингу?

      – Непременно даст: у него срисованная копия имеется! Еще и проситься будет в экспедицию! Сильно его влечет в новые земли. На свои деньги морской коч ладит в Якутске, собирается Северным морем в Анадырь уйти.

      – И что же, ты готов возглавить сей наряд?

      – То будет для меня великая честь! Не пощажу живота своего ради дела государева! – не скрывая восторга, воскликнул Шестаков.

      – Теперь ступай и жди нашего решения, – завершил разговор секретарь Сената.

      После того как за казачьим головою закрылась дверь, Иван Кириллович попросил каждого высказать свое мнение.

      – Господа сенаторы! Лично меня разговор окончательно убедил в необходимости снаряжения воинского наряда в земли чукчей. Надобно замирить сей народец и привести его под государеву руку. Если экспедиция Беринга вернется ни с чем, Россия будет опозорена перед всей просвещенной Европой. Мы, дети Петровы, не должны этого допустить! Предлагаю составить доношение в Верховный Совет под названием «О посылке якутского казачьего головы Шестакова в Якутский уезд к берегам Северного моря для проведывания новых земель и острогов, и о приводе обретающихся в тех землях и на островах иноземцев в подданство, и о даче ему, Шестакову, для того служилых и других чинов людей и оным жалованья».

      – Я согласен с тобой, Иван Кириллович. Тянуть далее нельзя, – заговорил князь Черкасский. – Но всем ведомо, что вопросы по челобитным, несмотря на мнение Сената, решаются верховниками крайне медленно. С графом Петром Андреевичем Толстым я переговорю сам. Он сейчас у императрицы в фаворе и со светлейшим князем Меньшиковым в дружбе. Но кроме них в Верховном тайном совете значительный вес имеет генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин.

      – На этот счет не беспокойтесь, – солидно заверил адмирал Сиверс. – С Федором Матвеевичем я пообщаюсь завтра. Он, по обыкновению, меня с докладами требует не реже как через день-два.

      8

      Несмотря на все старания секретаря Сената Ивана Кирилловича, доношение было рассмотрено на Верховном тайном совете лишь в январе 1727 года. Возмутительная волокита! Ведь минуло уже два года с тех пор, как казак Афанасий Шестаков подал прошение в Сенат. Хотя не стоит удивляться. Видит Бог, не озаботься его челобитной сановный чиновник, не случилось бы сего рассмотрения вовсе. К тому же хочется верить в старую русскую поговорку о том, что, если долго запрягать, то ехать будешь быстро. На все случаи жизни во все времена сородичи находили оптимистичные оправдания медлительности.

      По приглашению Верховного тайного совета был заслушан нынешний сибирский губернатор Михаил Владимирович Долгоруков, специально прибывший из Тобольска и тем еще отсрочивший решение на два месяца. Именно он и член Верховного совета граф Толстой проявили повышенный интерес к персоне казачьего головы, что в дальнейшем сильно повлияло на ход событий.

      Оба представителя древних родов не хотели и не могли смириться с тем, что обычный