Тайный коридор. Андрей Воронцов

синдром. В этом случае с ним должен работать психиатр, а не я. Я же никаких внешних психических отклонений у него не заметил, кроме заторможенности, вполне объясняемой усталостью. Пьющие люди в таких случаях снимают стресс алкоголем, он же не пьет. От предложенного мной укола седативным препаратом он отказался. Уверяет, что уснет сам. Вот и все, что я могу сказать.

      – Все? – всплеснула руками дама. – Но вы же разговаривали с ним около сорока минут! Как же ему быть с работой? С заграничной командировкой?

      – Мама!.. – укоризненно сказала дочь.

      – Я высказал предположение, что ему надо подлечить психику в санатории. Он, между прочим, со мной согласился. Это надо использовать. О заграничной командировке, полагаю, следует забыть. Если он поедет, то будет хуже. Что же касается предстоящего повышения по службе, то едва ли начальство отменит его из-за того, что ваш муж попросится отдохнуть и подлечиться в санатории. Ценных работников не загоняют до полусмерти. Вы, наверное, и не помните, когда он последний раз был в отпуске?

      – Да, – кивнула дама.

      – Ну вот. Значит, ему пора в отпуск.

      Одеваясь, опытный Звонарев проверил карманы шинели, вытащил оттуда знакомый уже конверт и, строго насупив брови, вернул хозяйке.

* * *

      Через несколько часов полковник Трубачев покончил с собой.

      Утром на подстанцию нагрянули кагэбэшники. Они допрашивали Звонарева в кабинете заведующего, которого довольно бесцеремонно выставили за дверь. Пораженный известием о самоубийстве пациента, Алексей сразу же допустил ошибку: упомянул о его пистолете.

      – А почему вы сразу не сообщили о нем – скажем, в милицию? – спросил, прищурившись, старший, человек с лицом, туго обтянутым кожей, как у египетской мумии, и длинными плоскими руками, представившийся капитаном Немировским. – Сделай вы это, человек был бы жив.

      – Да, если бы он не выбрал петлю. Я думал: он военный, ему положено оружие.

      – А откуда вы узнали, что он военный?

      – Жена сказала.

      – Зачем?

      – Это вы у нее спросите.

      – А вы разве не знаете, что наши военные, как правило, не хранят табельное оружие дома?

      – «Как правило» – вы сами сказали. Но у каждого правила есть исключение.

      – В чем же оно в данном случае, по-вашему?

      – Ну… видимо, он особенный военный, – допустил вторую грубую ошибку Звонарев.

      – А об этом кто вам сказал? – Немировский глядел в упор на Звонарева.

      Алексей вспомнил вдруг откровенно неприязненный тон, которым покойник говорил о гэбэшниках, и замялся.

      – Да так… сам догадался.

      – Не ври! – хрипло прикрикнул на него верзила-чекист, сидевший сбоку стола. – Ты с ним беседовал сорок минут и не провел никакого лечения. О чем вы говорили? – Он, вероятно, играл роль так называемого «злого следователя».

      Звонарев, в жилах которого текла и дворянская кровь, болезненно не переносил фамильярности и хамства.

      – Я с вами