Тайный коридор. Андрей Воронцов

Я не очень разбираюсь в том, что должен делать врач, а что фельдшер, но вы своей обстоятельностью вызываете у меня доверие. Вы окажете мне любезность, если… – Она расцепила пальцы, открыла ящичек буфета и достала оттуда заранее, видимо, заготовленный плотный на вид конверт.

      Звонарев категорически помотал головой. Не то чтобы он был таким «правильным» – от коньяка, как правило, не отказывался, – но денег от больных, пусть и богатых, не брал принципиально: они пахли несчастьем. А эти деньги, от жены полковника военной разведки, отчетливо пахли тюрьмой.

      – Но вы нас обяжете… – бормотала дама. – А мы, в свою очередь, могли бы быть уверены, что вы…

      – Вы можете быть уверены. Идемте.

      Они прошли по блестящему, натертому воском паркету через большую светлую гостиную. У дубовых дверей кабинета дама остановилась.

      – Подождите, пожалуйста, я его подготовлю. – Она приоткрыла дверь, скользнула в образовавшуюся щель.

      Ее не было минут пять. Звонареву порой казалось, что он слышит сквозь плотно запертые двери ее убеждающий, по-учительски четкий голос, и недовольный, низкий – мужа. Но, возможно, это ему только казалось.

      Наконец жена вышла – с покрасневшим лицом.

      – Пройдите, – коротко сказала она. – Да… одна просьба. Не обижайтесь на него, если…

      – … будет грубить? – угадал Звонарев. – Не волнуйтесь – к этому делу я привычный.

* * *

      Полковник, как и описывала супруга, сидел за столом – лицом к двери, откинувшись на спинку кресла, глядя воспаленными глазами куда-то в потолок. Его правильное, продолговатое, с резко выраженными скулами лицо покрывала двухдневная щетина. Одет он был в домашнюю стеганую куртку с атласными отворотами – Звонарев такие видел только в кино. Первое, что приходило в голову при взгляде на хозяина, – это название знаменитой повести Маркеса: «Полковнику никто не пишет».

      Стены кабинета были сплошь заставлены стеллажами с книгами, ковер над кушеткой украшало старинное оружие – сабли, шашки, кинжалы, кремневые пистолеты, ружье с прикладом из дорогих пород дерева и инкрустацией. В простенках между стеллажами и книжными шкафами висели географические карты и большие фотографии людей, по большей части неизвестных Звонареву. Узнал он только человека в гитлеровской форме – легендарного разведчика Николая Кузнецова.

      – Здравствуйте, – откашлявшись, сказал Звонарев.

      Полковник, глядевший поверх головы Алексея, медленно перевел на него внимательные усталые глаза, но не ответил.

      Они молчали, разделенные большим полированным письменным столом, на котором ничего, кроме настольной лампы, телефона, календаря и больших белых рук полковника, не было. Слева от хозяина, на приставном столике, был еще один телефон – с государственным гербом на диске.

      «“Вертушка”! Или какая-то генштабовская связь, – догадался Звонарев. – Попал!»

      – Садись, – подал наконец голос полковник. Он был, точно, низкий, хриплый. – Жена сказала,