По обе стороны фронтира. Алексей Волков

пронеслись по широкой дуге, особо не приближаясь к становищу. Главное стало понятным – неприятель по-прежнему находится здесь, сосчитать же его на скаку все равно точно невозможно. Однако помимо тех, у лошадей, замаячили другие, в зеленой форме, а также – в длинных чекменях. Извечных противников-апачей среди них вроде не было, да они бы и не стали смотреть на проносившуюся мимо потенциальную добычу. Эти-то сразу присоединились бы к погоне.

      Но – повезло.

      Чуть дальше холмы образовали подобие лабиринта, и на время удалось исчезнуть из поля зрения погони. Проскочили с налета небольшую ложбинку, вновь углубились в холмы, затем Змей резко остановил скакуна, и Медведь едва успел проделать то же самое.

      Разведчик залег в густую траву, увлекая за собой коня. Благо конь был привычным к подобным делам.

      Лежали молча, лишь бока лошадей тяжело вздымались после долгой скачки.

      Где-то в стороне с налета простучала погоня. И все на некоторое время затихло. Лишь какая-то птица, встревоженная суетой, покрикивала в вышине.

      Змей напряженно прислушался, а затем поднялся, потянул за собой лошадь.

      В таких вещах главное – не торопиться, но и не медлить. Скоро апачи поймут, что мчатся невесть куда, и обязательно вернутся искать врагов.

      Два всадника сразу свернули, но не прямиком к далекому лагерю племени, а несколько в сторону.

      По прямой летают лишь птицы. Им-то что?..

      Глава четвертая

      Мехико, столица заокеанских владений Российской империи

      – Как вы смели, сударь, нести весь этот бред! Вы что – сошли с ума? Или думаете, вам дозволено все?

      Обычно ровный и спокойный Наместник был едва не взбешен. Его собеседник, высокий, худой и какой-то нескладный, в поношенном сюртуке, весь скособочился, словно пытался уменьшиться в размерах. Подслеповатые глаза навыкате виновато смотрели в сторону. Чиновник по особым поручениям девятого, весьма невысокого класса, явно смущался, вызвав гнев всеми почитаемого вельможи.

      – Недавно закрепленный за империей край, где едва удалось усмирить восстания против нашей короны, равно как и против испанской, и вы вдруг в публичной лекции начинаете нести об идеалах свободы, о тирании, а в завершение превозносите до небес Боливара! Это ж додуматься надо! Хотя обстоятельства таковы, что того и гляди мы будем вынуждены вступить с ним в войну. Ладно, на собственную судьбу вам наплевать, но вам так хочется добавить к врагу внешнему врага внутреннего?

      Чиновник засопел. Он явно не думал о последствиях своей лекции, а если думал – совсем в ином плане.

      – В общем так, Вильгельм Карлович. С этого дня я запрещаю вам любые публичные выступления. Слышите? Любые. И распоряжусь, чтобы вас нагрузили делами. Вы же, кажется, состоите на службе, а не просто отдыхать изволите в далеких краях. Все. Идите. И молите Бога, дабы я больше ничего не слышал о ваших проделках.

      У самого выхода из кабинета чиновник едва не столкнулся с очередным