Взять хотя бы меня. Джулия Кэмерон

В моей семье бытует шутка, дескать, зверей в наших семейных альбомах больше, чем людей. У меня сохранились фотографии и моих собственных первых дней в седле. Я, совсем крошка с блондинистыми волосами, машу в камеру, сидя на пегом пони. Обучая Доменику езде верхом, я соблюдала семейные традиции. Девочки Кэмерон все прекрасные всадницы. Доменика – тоже всадница, тоже отпрыск клана Кэмеронов.

      Мы с мамой часто созванивались и переписывались. Она выводила в письме ко мне своим изящным почерком: «Я так горжусь тобой и тем, что ты делаешь». Мама не употребляла слов «трезвый», «трезвость», точно так же как никогда не позволяла себе слова «пьяницы», но имелось в виду именно это – она рада, что я наконец перестала пить. Отец тоже был доволен, что я отныне трезвая как стеклышко. Он говорил: «Как хорошо, что теперь ты хоть что-то из себя представляешь». Да и я сама была уверена, что все делаю правильно. Я ежедневно молилась, а затем старалась действовать в соответствии с полученными ответами и постепенно обнаружила, что во мне меняется сразу многое, даже то, что, казалось бы, не подвластно моей воле. Я стала лучшей матерью, чем раньше. Лучшей сестрой и дочерью. Лучшей подругой. И пусть о блестящей карьере я даже не думала, кажется, и писать я стала лучше, чем прежде. Вслед за первой сделкой с Paramount последовали вторая и третья. Трезвость не стала помехой творчеству; уж коли на то пошло, она, скорее, давала преимущество. Как и у Доменики, моя жизнь стала цвести буйным цветом.