Взять хотя бы меня. Джулия Кэмерон

Впрочем, девственно белоснежная кровать быстро была пущена нами в дело. Великолепные фильмы Мартина тоже встречали у публики возбужденно-восторженный прием. По-прежнему держа в голове его «досье», я мысленно поставила пометку – написать, что он не только американский режиссер, но и личность мирового масштаба.

      Эдинбург – небольшой мрачный городок, каждая улочка которого дышит историей. Официальные обеды нам устраивали в темных шотландских замках. На кинопоказы мы пробирались узкими средневековыми переулками. В одном из них, крошечном и кривом, Мартин как-то завел меня в тесный магазинчик и купил мне килт, бархатный жакет и шелковую блузку в шотландскую клетку моих «семейных» цветов, цветов клана Кэмерон из Лохила.

      Но на этот раз наше время действительно заканчивалось, и в преддверии разлуки мы просто цепенели от горя. Напоследок мы с Мартином отправились поездом в Лондон, где забронировали люкс в отеле Cadogan. Комнаты в номере оказались большими, просторными, с высокими потолками. Ванные были искусно отделаны плиткой. Одно из моих любимых воспоминаний той поры – как я путешествовала на руках у Мартина, уткнувшись лицом ему в шею, до огромной ванны. «За этого мужчину я выйду замуж», – вновь и вновь говорила я себе.

      Как бы там ни было, нам все-таки пришлось расстаться. Мартин застрял в Лондоне, решая деловые вопросы. Я улетела в Штаты, где меня встретили с экземпляром очередного номера Playboy. «Гвоздем» выпуска была статья о Мартине Скорсезе, написанная одним из моих коллег. Материал открывался описанием люкса Сесила Битона… моим описанием люкса Сесила Битона! С ужасом я вчитывалась в текст. Это был плагиат!

      Я позвонила коллеге. Спросила:

      – Как ты вообще мог?

      – Ну, я подумал… учитывая обстоятельства…

      – Какие обстоятельства?

      – Ну, то, что вы со Скорсезе, типа, встречаетесь, нет?

      – Но это не значит, что можно воровать мой текст!

      Он засмеялся.

      – Отчего же? Как раз и можно.

      Я осознала, что коллега прав. Сказать тут больше было нечего. Я не могла одновременно развивать отношения с Мартином и строить блестящую карьеру. Выбор был сделан еще в тот момент, когда я впервые увидела Скорсезе, и сейчас просто аукался мне.

      Как всегда в моменты растерянности и непонимания, что делать, я позвонила маме. Рассказала, что случилось: как мою работу украли и опубликовали под чужим именем. И как коллега-соперник объяснил мне, что поступил со мной честно.

      – Ты ведь и в самом деле не сможешь усидеть на двух стульях, не так ли? – спросила мама.

      – Ну помоги! Ты же должна мне сочувствовать!

      – Я тебе сочувствую. Но ты же сама говорила, что собираешься за этого человека замуж. Вряд ли ты можешь писать о нем объективно.

      – Не надо мне нотации читать.

      – Так как дела?

      – Ты о чем? Дела идут, – еще не хватало мне снова выслушивать мамины намеки на «подержанный товар».

      – Мартин остался в Лондоне?

      – Мартин