Не про футбол. ИванОн ЖеМиронов

несколько минут, как габаритные огни двухместного «монстрика» исчезли за поворотом к гаражам, подкатил серебристый лимузин. Уверена, что прелестное создание Юна Юрьевна могла легко попросить Бари Лайта, прислать вертолёт.

      Подкатил и остановился перед нами. Шофёр спешит открыть перед нашей компашкой дверь, но в изумлении обнаруживает, что этот процесс уже запущен, присутствующим среди нас кавалером. Парковщик тоже косится на нас, да и Юна не сразу врубилась, когда Тибат распахнул перед нами дверь автомобиля. Я первая скользнула в салон, веселясь его непосредственности. Юна опомнившись, не могла оставить этого без комментария и, кинув водителю: «Не суетись папаша, мы же не немощные какие», – тоже скрылась в салоне. Водила не знал, что ему делать и, когда решился уже хотя бы закрыть дверь, рука его схватила воздух, а дверь закрылась без его участия. Мы с Юной в какой раз захихикали, но то ли ещё будет – всё веселье ещё впереди.

      – Что? – вопросил Тибат, не понимая о чём это мы.

      – Что?! – ты ещё спрашиваешь: «Что», – постаралась сделать Юна серьёзный вид. – Да ты только что у водителя хлеб отобрал!

      – Ах, вот в чём дело. Ну, знаете ли, вы меня извините, но мне кажется – это какие-то средневековые замашки. У меня же не заняты руки кучей коробок, например. Почему-то рисуется в голове поезд, запряжённый чёрным пыхтящим паровозом где-нибудь в Баден-Бадене конца девятнадцатого века, из первого класса которого выходит уважаемое семейство с кучей «корзинок-картинок-картонок-и-маленькихсобачонок», продвигаются через вокзал к ожидающему их ландо и им открывают дверцы, так как руки заняты скарбом.

      – Неплохо обрисовано, – подключается Юна. – Вот только нестыковка с тем, что руки у них заняты. Максимум солнечные зонтики и упомянутые собачонки, у мужчин, лишь трость, остальное не их забота.

      – Ага! – вступаю я. – Они подходят к своему тарантасу и, выстроившись в очередь, ждут, пока кучер с носильщиком погрузят вещи и потом только откроют им дверцы. С криками ликования всё семейство грузится в коляску.

      Тут Тибат вспомнил о фантастически своевременно сделанном признании о том, что я была её шофёром:

      – Слушай, ДжонИ, а ты когда работала у Юны, ты ей тоже открывала двери, получается?

      Юна будучи не в курсе о темах нашего разговора чуть не подавилась добытым в баре лимузина шампанским.

      – Ты успела рассказать ему о том, что ты работала моим водилой?

      – Да. А чего здесь такого?

      – Ничего, просто, я не слышала, чтоб ты кому-нибудь это рассказывала.

      – А зачем мне кому-то это рассказывать, все и так знают, – я чувствовала, что каждая клонит не в ту степь и, как старшая должна бы первой остановиться, но вместо этого добавила. – Или тебе обидно, что я первая рассказала об этом, лишив тебя удовольствия?

      – Ты что имеешь в виду, что я хожу и всем треплю твои тайны?

      – А с чего это ты вообще взяла, что это тайна какая-то?

      – Эй-эй-эй, девочки! На это, конечно можно долго любоваться, но, кажется, мы собирались повеселиться, а не бои в грязи устраивать.

      У