Обязательно завтра. Юрий Сергеевич Аракчеев

что, боишься меня испортить? – спросил глупо.

      – Дурачок, – сказала она тихо.

      И добавила:

      – Выйди на несколько минут, хорошо?

      Я вышел послушно, постоял в прихожей у раковины, перекинулся чем-то незначащим с соседкой. В голове пустота, сердце колотилось отчаянно.

      Вернулся в комнату. Увидел, что Лора уже в постели, что-то делает, наклонившись. Понял, что пришел рано.

      – Я погашу свет и не буду смотреть, хорошо?

      Погасил, подошел к окну. Голова кружилась, глухо стучало сердце. Я смотрел в окно и не ощущал Лору в комнате за спиной. Уже совсем стемнело, горели на улице фонари, лежал мокрый снег…

      – А сердце бьется, – сказал вслух зачем-то.

      – Что ты сказал? – деловито переспросила она за спиной.

      Повторил. Громче.

      – Можешь идти, – позвала она.

      Я повернулся, пошел.

      Она лежала под одеялом. И смотрела на меня, ожидая – я видел это в свете уличных фонарей из окна. Начал раздеваться автоматически. Руки не слушались.

      – Мне куда, на старое место? – идиотски пошутил я.

      И – шагнул к стенке, неуклюже перешагнув через Лору. И влез под одеяло, путаясь. Теплая, она повернулась ко мне…

      «Только не волноваться, только не волноваться» – застучало молоточком, а голова работала четко и ясно, и промелькнуло в сознании что-то очень важное, нужное, чего я никак не мог сообразить раньше – какой-то сюжетный поворот в моей новой повести, – а тело словно провалилось в пустоту. Словно все прошлое, болезненное мое, убогое прошлое, хранившееся где-то во мраке нижнего, скрытого отдела сознания, словно оно вдруг надвинулось – властно, требовательно, напомнило о себе, сковало… Стало жутко, я лишь головой, лишь рассудком ощущал рядом, совсем рядом горячее, нежное тело Лоры… Но чувствовал себя на вышке, с которой надо прыгнуть, обязательно прыгнуть, и захватило дух, а сердце готово было остановиться, и я был где-то далеко сейчас, но не здесь, не с ней…

      А потом пришел стыд.

      – Глупышка ты мой, – ласково сказала она, тихонько поглаживая мое плечо.

      До меня не сразу дошло то, что она сказала, только интонация, но я ощутил, что меня, словно на канатах, спустили вниз.

      – Глупышка ты мой, – повторила она так ласково, так по-матерински спокойно.

      Тут уж я чуть не заплакал. Лицо ее светилось нежностью. Я не увидел в нем ни разочарования, ни насмешки – ничего, что могло бы меня обидеть.

      Да, это опять была она, та самая Лора, которую я видел в четверг ночью, а потом и утром. Это о ней я думал все четыре долгих дня и перед встречей сегодня. «Глупышка ты мой…» Господи, господи…

      Я лежал безвольный, слабый, тело казалось чужим.

      – Было у тебя еще с кем-нибудь так? – спросил я тихо.

      – А у меня почти со всеми так, – неожиданно сказала она. – Несчастный человек, понимаешь. Что-то во мне есть, что отталкивает.

      – Отталкивает?!

      Слезы у меня все же выступили.

      – Да что ты, Лора! – начал я ее утешать. – Ну что ты. Не может такого быть. Отталкивает! Наоборот… Когда очень хочется чего-то, то