Голые не лгут. Александр Николаевич Лекомцев

быстрей обсохнешь, – обнадёжил он свою сменщицу.– И я уже не могу терпеть, Маша!

      Она, немного поразмыслив, нежно оттолкнула его, и начала раздеваться самостоятельно. Причём интенсивно и поспешно, разбрасывая снятые вещи по разным углам купе. Своё бикини аккуратно положила в его форменную фуражку, лежащую тут же, на столике.

      – Я уже в пятый раз падаю в вагонном проходе,– тихо сказала Маша.– Не просто падаю… а с горячим чаем… на животе. Меня от твоей эротики, Гриша, качает. Я трясусь, как наш скорый поезд.

      – Я тоже… трясусь. Не знаю, почему. Наверное, простыл.

      – Да. Простыл. Тебе в башку надуло из половой щели… из, конкретно, моей.

      Гриша на мгновение прекратил теребить проводницу за соски, потому что очень удивился. Лицо его заметно вытянулось.

      – А что? Такое разве бывает? – спросил он.– Или не бывает?

      – Конечно, бывает. А ты разве сам не чувствуешь? Мы ещё не так далеко отъехали от столицы нашей родины, города-героя Москвы, а я уже… ослабла. Стала, как старая сельская лошадь в период активной коллективизации.

      – Я верю тебе, Маша.

      – Почему?

      – Потому, что ты… голая. Люди без одежды редко когда нагло врут.

      Проводница широко и приветливо улыбнулась. Причём, Григорию явно показалось, что улыбки было две: «верхняя» и «нижняя».

      Она решительно и без долгих раздумий легла на спину, на нижнюю полку. Потянула его обеими руками к себе. Усталость, понятно, усталостью. Но надо быть покладистей. А вдруг Григорий потом резко и внезапно передумает своей попутчице «делать хорошо». Возьмёт вот и безответственно скажет: «Баста! Я пошёл мыть туалет. Это гораздо приятней и полезней».

      Без долгих промедлений и раздумий он взгромоздился на неё. При этом, вполне, уверенно заявил:

      – Это полезно для здоровья, Маша. Это… сексотерапия… называется.

      Маша тяжело задышала и ответила:

      – Надеюсь, Гришенька, когда мы прибудем… во Владивосток, я похудею килограммов на двадцать.

      Гриша довольно быстро и умело пристроил свой… «инструмент» туда, куда нужно и теперь уже остро необходимо. Начал ритмично шевелиться, в такт движения поезда, со словами:

      – Прыг-скок! Прыг-скок! Прыг-скок!

      Дальше всё пошло своим чередом. Они окончательно и бесповоротно слились в страстных объятиях. Им, разумеется, уже было не до чая и прочих своих «проводниковских» обязанностей.

      Если здесь, в служебном купе, только начали заниматься… активным телесным сближением, то в седьмом, отставной майор и учительница рисования сделали не очень большой перерыв. Они оба галантно подчеркнули, что отдых в их… новых отношениях будет небольшим, то есть кратким. Ведь не только душа «обязана трудиться», как сказал один поэт, но и тело.

      Одеваться они не стали. Зачем? Ведь, всё равно, придётся опять снимать одежду. А энергию стоило поберечь для новых интимных дел. И на сейчас, и на потом, ибо дорога впереди длинная. Ирина начала листать журнал, который