Завуч. Павел Вяч

на высокоточные пинки, вернее, я хотел сказать – цитаты из русской классики.

      Шум вновь поднялся:

      – Не перебор ли?

      – А сможете?

      – На словах-то все герои…

      – На словах он Лев Толстой, хе-хе…

      – Серьёзное заявление!

      – Алексей Александрович сможет.

      Последний комментарий прозвучал как-то обыденно и повседневно, что ли. Весь класс посмотрел на Наташу Вяземскую, произнёсшую эту фразу с таким скучным видом и таким снисходительно-уверенным тоном, что все (и даже сам Алексей Александрович) поверили, что да – сможет.

      Запланированная демонстрация гимнастических навыков летела к чертям, Алексей внутренне поморщился. Хотя и так, впрочем, неплохо вышло, но последний кирпичик в фундамент своего авторитета он должен был положить сам. Всего-то и нужно было подвести ребят на нужную ему тему – позволить взять себя «на слабо». А там: стойка на руках на шатающемся столе, поднятие Васи Ищенко вместе со стулом и ещё пара фишечек, которые окончательно растопили бы эти чёрствые детские сердца.

      А класс всё продолжал заинтересовано смотреть на Наташу, и Алексей поймал себя на мысли, что тоже внимательно и с каким-то даже удивлением её разглядывает:

      «Хм, а почему я пропустил её, когда делал психпортреты всего класса?» – подумалось ему.

      Первые три месяца работы в школе Алексей потратил на составление тех самых психологических портретов. Он собирал информацию как о детях и их родителях, так и об учителях и руководстве школы. С классными руководителями было достаточно завести разговор про их деток, и они с удовольствием выкладывали тебе про ребёнка и его семью абсолютно ВСЁ, добавляя порой немного и от себя. Ну, а с предметниками хорошо работала маска учителя-новичка:

      – 10 «А» вышел? Я у них тоже начал вести в этом году, никого не знаю, кто на что способен… – грустный выдох, потереть очки.

      – Заходите, Александр Алексеевич! Как-как? Простите, Алексей Александрович, дети неплохие, но…

      Споткнулся Алексей лишь раз – на учителе английского, который хоть и давал чёткую и полезную информацию по качествам детей касательно учёбы, но всеми своими наблюдениями не делился, ведя себя хоть и приветливо, но настороженно.

      – Понимаете, я ещё никого не знаю, подскажите, пожалуйста, чего можно ожидать от 9 «Б»?

      – План Б-то? Хах, да чего угодно, вроде тихие, спокойные, но, как говорится, still water runs deep – в тихом омуте черти водятся. Ну, а так, ребята хорошие.

      – А вот, например, Никита что из себя представляет?

      – Чуть скованный, умный, творческий.

      – …

      Вежливая улыбка в ответ и ни слова больше.

      «КГБшник какой-то», – промелькнула разок у Алексея мысль. Его мгновенно прошиб пот, но потом он внезапно успокоился, ведь что он по сути делает? Ничего противозаконного! И информация эта нужна ему не для каких-то там делишек, а чтобы выстроить из хаотичной школьной жизни свою упорядоченную систему.

      Аналитик, сидящий внутри Алексея, рвал и метал,