Просто Саша (сборник). Сергей Баруздин

заговорили:

      – Ложись, миленький!

      – Еремеев, тебе покой нужен, понимаешь, покой!

      – А ну, вот так, на подушечку! Потерпи! Потерпи!

      – Успокойся, Еремеев, успокойся! Давай, как говорят, лежать спокойно.

      – Ничего, миленький. Наш Вячеслав Алексеевич сейчас придет, он мигом тебя на ноги поднимет. Знаешь, какой он врач!

      – Слышишь, Еремеев? Сейчас Вячеслав Алексеевич придет! Понимаешь?

      Солдат чуть успокоился, замолк, и тогда нянечка спросила у младшего лейтенанта, показав на шофера:

      – Дружки небось?

      Объяснять было трудно и длинно.

      – Да, – сказал младший лейтенант.

      – Ты отсядь пока, – посоветовала нянька, – лучше ему. Пусть подремлет.

      Младший лейтенант отошел от солдата и вернулся к шоферу, спросив его:

      – Я и как звать-то вас не знаю. Все так…

      – Степан Антонович, – сказал шофер. – Да, вот жалко все же, что Саши нет. А ночь уже…

      По коридору прошли двое, судя по всему, врачи, как поняли младший лейтенант и шофер. Они на ходу дали какие-то указания, а один наклонился над солдатом.

      Когда солдата переносили с дивана на носилки, младший лейтенант опять услышал, что Еремеев кого-то звал, и Степан Антонович слышал, как один из врачей, более молодой, сказал другому: «Акоп Христофорович, мне бы Неродову вызвать. Операция сложная». И тот, кого звали Акопом Христофоровичем, сказал: «Конечно, конечно!» – и дал кому-то поручение найти срочно Неродову.

      Степан Антонович, шофер, не выдержал и подошел к врачам:

      – Простите, у вас тут сестричка есть, Саша, просто Саша. Я знаю… Может, она нужна? Она… Я бы сбегал, если нужно?

      Один из врачей, молодой, вроде бы удивился:

      – Так мы о ней и говорили. Сейчас ее найдут, Неродову Сашу. Вы правы. Незаменимая операционная сестра! Мы за ней уже послали.

VIII

      «…И вот еще, значит, Рогачки. Местечко такое есть на Украине. Городок. Или поселок, скорей. Маленький такой. Летом, видно, зеленый, а тут зима, значит, ноябрь. Сорок второй год. Это еще раньше Сталинграда было. Так вот, эти Рогачки. Там я в медсанбате работала. Там и с папой мы встретились после многих месяцев. Медсанбат как медсанбат. Размещались в палатках: пять столов самодельных – хирургических, из них три перевязочных, два операционных. Работать можно, но плохо, что немец рядом. Повесит немец фонарь над самым медсанбатом, то есть осветит его с самолета – и тут делай что хочешь. Свет от движка выключим, коптилки зажжем и при них оперируем! Злимся на немца, естественно, мешает он нам, хотя и толку от его освещения для немецких войск никакого. Но что с него, с немца, взять? Гитлер! Перевязочного материала у нас не хватало. Бинты стирали, потом сушили, а уж о белье, значит, не говори. Простыни там, накидки, подстилки и все такое прочее. Только зря я тебе все это рассказываю, ведь не о том начала.

      Так вот, значит, один раз нам в медсанбат мальчишку привезли. Из партизанского отряда, а лет ему не больше десяти, а может, и меньше. Говорили, что на Украину он случайно попал, а сам – русский, из-под Москвы.