Изобретение науки. Новая история научной революции. Дэвид Вуттон

{177}. Как сформулировал Джозеф Гленвилл в 1661 г., «мы верим вращению иглы [то есть что компас указывает на север] без свидетельства из былых времен. И мы не ограничиваем себя единственно поведением звезд и страхом быть мудрее отцов. Слушайся мы авторитетов, четвертая часть Земли [Америка] оставалась бы нам неизвестной, а столбы Геркулеса до сих пор были бы Non ultra: пророчество Сенеки [что можно плыть на запад, чтобы добраться до Индии] осталось бы неисполненным, а половина нашего шара была бы пустой полусферой»{178}.

      Важна здесь – вопреки утверждению Дидро – не сама идея, что опыт является наилучшим способом приобретения знания. Поговорка «experientia magistra rerum», «опыт – великий учитель», была известна и в Средние века: по книгам невозможно научиться верховой езде или стрельбе из лука{179}. Важнее другое – представление о том, что опыт полезен не просто потому, что помогает научить уже известному другим людям, – он позволяет познать то, что остальные считают неверным. Именно это значение опыта – как пути к открытию – почти не признавалось до открытия Америки.

      Конечно, сами географические открытия были только началом. Из Нового Света хлынули необычные растения (помидоры, картофель, табак) и животные (муравьеды, опоссумы, индейки). Начался не только долгий процесс попыток описания прежде неизвестной флоры и фауны Нового Света; это также привело к шокирующему открытию, что многие европейские растения и животные должным образом не изучены и не описаны. После того как начались открытия, выяснилось, что их можно делать практически везде – нужно только уметь смотреть. Другими глазами люди посмотрели и на Старый Свет{180}.

      У описания нового было и другое следствие. Для авторов древности и эпохи Возрождения каждое известное животное или растение имело сложную цепь ассоциаций и смыслов. Львы были царственными и смелыми, павлины – гордыми, муравьи – трудолюбивыми, лисы – хитрыми. Описания с легкостью переходили от физического облика к символам и считались неполными без ссылок на поэтов и философов. С новыми растениями и животными – как Старого Света, так и Нового Света – не были связаны ни цепи ассоциаций, ни оттенки культурных смыслов. Что символизирует муравьед? А опоссум? Таким образом, естественная история медленно отделялась от общего знания и начинала формировать собственную область исследований{181}.

§ 6

      Существительное discovery (открытие) впервые появляется в своем новом значении в 1554 г., глагол to discover (открывать) – в 1553 г., а фраза «путешествие с целью открытия новых земель» встречалась в 1574 г.{182} Уже в 1559 г. в первой английской заявке на патент, поданной итальянским инженером Якобом Аконциусом, говорилось об открытии не нового континента, а нового механизма:

      В высшей степени справедливо, чтобы те, которые искали и нашли вещи, полезные для общества, получали бы некоторые плоды от своих прав и трудов, поскольку они отказались

178

Glanvill. The Vanity of Dogmatizing (1661). 140.

179

Об experientia magistra rerum, см. выше, примеч. 64; Gilbert. Machiavelli and Guicciardini (1965). 39; Tedeschi. The Roman Inquisition and Witchcraft (1983); Gerson. Opera omnia (1706). Vol. 1. 76; Himmelstein. Synodicon herbipolense (1855). 207. Однако Эразм Роттердамский считал, что на опыте учатся только глупцы: Vaughan. An Unnoted Translation of Erasmus in Ascham’s ‘Schoolmaster’ (1977).

180

Cooper. Inventing the Indigenous (2007).

181

Ashworth Jr. Natural History and the Emblematic World View (1990).

182

Discovery: OED; discover: Münster. A Treatyse of the New India (1553), sig. H7r; voyage of discovery: Bourne. A Regiment for the Sea (1574). 35v.