Повести и рассказы. Андрей Платонов

то ж драка, а не война, – сомневался Пухов. – А ядро не классовая вещь – живо ко дну пустит!

      Керосиновый мотор на «Марсе» никак не хотел вертеться.

      – Был бы ты паровой машиной, – рассуждал Пухов, сидя одиноко в трюме судна, – я б тебя сразу замордовал! А то подлецом каким-то выдумана: ишь, провода какие-то, медяшки… путаная вещь!

      Море не удивляло Пухова – качается и мешает работать.

      – Наши степи еще попросторней будут, и ветер еще почище там, только не такой бестолковый; подует днем, а ночью тишина. А тут – дует и дует, дует и дует, – что ты с ним делать будешь?

      Бормоча и покуривая, Пухов сидел над двигателем, который не шел. Три раза он его разбирал и вновь собирал, потом закручивал для пуска – мотор сипел, а крутиться упорствовал.

      Ночью Пухов тоже думал о двигателе и убедительно переругивался с ним, лежа в пустой каютке.

      Пришел раз к Пухову на «Марс» морской комиссар и говорит:

      – Если ты завтра не пустишь машину, я тебя в море без корабля пущу, копуша, черт!

      – Ладно, я пущу эту сволочь, только в море остановлю, когда ты на корабле будешь! Копайся сам тогда, фулюган! – ответил как следует Пухов.

      Хотел тогда комиссар пристрелить Пухова, но сообразил, что без механика – плохая война.

      Всю ночь бился Пухов. Передумал заново всю затею этой машины, переделал ее по своему пониманию на какую-то новую машину, удалил зазорные части и поставил простые – и к утру мотор бешено запыхтел. Пухов тогда включил винт – мотор винт потянул, но тяжело задышал.

      – Ишь, – сказал Пухов, – как черт на Афон взбирается!

      Днем пришел опять морской комиссар.

      – Ну что, пустил машину? – спрашивает.

      – А ты думал, не пущу? – ответил Пухов. – Это только вы из-под Екатеринодара удрали, а я ни от чего не отступлю, раз надо!

      – Ну ладно, ладно, – сказал довольный комиссар. – Знай, что керосину у нас мало – береги!

      – Мне его не пить – сколько есть, столько будет, – положительно заявил Пухов.

      – Ведь мотор с водой идет? – спросил комиссар.

      – Ну да – керосин топит, вода охлаждает!

      – А ты норови керосину поменьше, а воды побольше, – сделал открытие комиссар.

      Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом.

      – Что ты, дурак, радуешься? – спросил в досаде комиссар.

      – Тебе бы не Советскую власть, а всю природу учреждать надо, – ты б ее ловко обдумал! Эх ты, мехоноша!

      Услышав это, комиссар удалился, потеряв некую внутреннюю честь.

      А в Новороссийске шли аресты и разгром зажиточных людей.

      «Чего они людей шуруют? – думал Пухов. – Какая такая гроза от этих шутов? Они и так дальше завалинки выйти боятся».

      Кроме арестов, по городу были расклеены бумаги: «Вследствие тяжелой медицинской усталости ораторов, никаких митингов на этой неделе не будет».

      «Теперь нам скучно будет», – скорбел, читая, Пухов.

      Меж тем в порту появился маленький истребитель «Звезда». Там пробоину заклепывали и якорную лебедку чинили. Пухов туда ходил