Чломма. Дафна Киселева

выполнен в эко-стиле, популярном на Земле в начале двадцатого столетия. С потолка свисали огромные окорока и толстенные колёса сыра, источавшие характерный аромат копчёностей. Посетители располагались на табуретах, стилизованных под берёзовые пни, вокруг массивных столов из сруба. Окна выходили на шумную площадь. Они напомнили мне круглые отверстия в норе. Из стен торчали корни и пучки сухоцветов.

      Пока я ждал свой заказ у стойки, меня сложило пополам от рези в желудке, и я наклонился будто бы завязать шнурок. Шнурков у меня не оказалось. Зато я смог полюбоваться мякотью Чломмы цвета сырого мяса сквозь прозрачный пол.

      – Виски-цодж и два в подарок, – весело подмигнул мне усатый бармен. Его лицо двоилось и расплывалось.

      Мои слова прелестной медсестричке о категорическом воздержании от гелей были не ложью. Скорее – творческой импровизацией. В конце концов, все мои будущие клиенты глотали эти гели литрами, если не цистернами. Я решил одним махом избавиться от симптомов кошмарной акклиматизации и заиметь представление о том, с чем мне придётся работать. И да, я осознавал: эти детские аргументы – лишь уловки моего сознания. Главной причиной было неудержимое любопытство…

      Я опрокинул первый коктейль и довольно скоро отправил ему навстречу ещё один. Тем временем в толпе началось странное шевеление. Я вдруг осознал, что посетители не вели себя подобно типичным гостям питейного заведения. Они не кучковались в микросоциальные группы и не пытались снять стресс от обилия информации шутками. Проще говоря, были категорически серьёзны.

      Сновали от одного столика к другому, раздавали листовки, поглядывали на часы. «Собрание! – догадался я. – Попал на сходку какого-то клуба по интересам. Что ж, всё по плану, включение в общественный процесс началось, эхей!»

      Этот мысленный «эхей» словно триггер указал мне на близкий приход.

      Между тем градус суеты поднялся. Несколько крепких ребят повскакивали со своих мест и принялись двигать столы, освобождая пространство в центре зала. Когда сцена была сформирована, в полу открылся люк, и оттуда выбрался маленький детский хор. Зазвучал мажорный гимн Октановой Агломерации.