Соль. Жан-Батист Дель Амо

светом одну прогулку по пляжу.

      Они шли весной вдоль моря. Фанни обогнала мать и братьев, с каждым шагом разжигая свой гнев. Они ушли из дома на пляж; он казался ей негостеприимным под полутенью неба. Море, зеленое, местами бурое, таило сумрачные просторы, тени существ, поднимающихся из глубин. Фанни ненавидела мать за то, что та в очередной раз уступила настроениям Армана, его желанию вечно их вытеснять. Солнце пробивалось между двух туч, искрилось на поверхности волн, играло на море ртутными отсветами; поток становился чешуйчатым, словно покрытым селедочными спинками. Груды водорослей и топляка выкатывались на пляж. Песок вздувался полотнищем, потом с хлопком устремлялся к ним, распылялся в воздухе, окутывал дюны, побеги карпобротуса и тростника. Кроме них единственными людьми на пляже были мужчина с мальчуганом. По просьбе Альбена они расстелили на песке одеяло. Песчаный холмик повыше других защищал их от трамонтаны. Фанни взяла за ручку Жонаса и пошла за мальчиками к морю. На самом деле ей хотелось быть подальше от Луизы – ну почему ее мать никогда не воспротивится Арману? Почему она как будто соглашается с этим желанием не видеть их, в очередной раз забыть об их существовании? Иногда, если ему случалось нашлепать кого-то из детей, Луиза молила их о прощении. Стоило Арману отвернуться, как она юркала в их комнату, втянув голову в плечи, поджав губы, с видом пристыженной собаки, укравшей косточку; она гладила их головки и просила, умоляла перестать наконец плакать. А Фанни тогда горела желанием выгнать ее без жалости.

      У кромки воды ей прискучила болтовня братьев и мальчика, не говорившего на их языке. Повернувшись к матери, она увидела, что та лежит рядом с мужчиной. Альбен не обращал на них никакого внимания, а Жонас деловито выковыривал из песка ракушки. Расслабленная поза Луизы на колышащемся вокруг одеяле показалась ей миражом. Ветер в ушах, запах водяной пыли, летящий по пляжу песок – все придавало сцене особый вкус странности и нелогичности.

      – Присмотри за Жонасом, я сейчас, – сказала она Альбену.

      Она пошла к Луизе, ничего не держа на уме, желая лишь уточнить свое видение, определить контуры любопытной картины. Она увидела томно откинувшуюся мать, расслышала возбужденные голоса, не разбирая слов, потом разглядела руку, бледную, как моль, на ее податливом бедре. От этой ласки в запретном месте у Фанни перехватило дыхание, боль и отвращение разлились в ней.

      – Я хочу тебя, – отчетливо услышала она.

      Цепляясь за пучки травы, увязая коленками в песке, она взобралась на вершину дюны, чтобы не видеть матери. Скатилась по противоположному склону, оставив на песке отпечаток своего тела. Она упала на тростниковое ложе и, наконец успокоившись, засунула два пальца в трусики и принялась яростно мастурбировать, а потом просто лежала, неподвижная, изнемогающая, с залитым слезами лицом, глядя в небо и желая одного – никогда больше не вставать. Потом она услышала голоса Альбена и мальчика, поднимавшихся на пляж, и встать все же пришлось.